своём пути все прочие чувства. И сущность лича, подпитанная этой злостью и ненавистью, требовала жертв и крови.

Никсаэлла никогда не привыкнет ко мне, никогда не примет. Я ей противен и отвратителен. Я видел это в её взгляде.

Я с силой ударил кулаком по столешнице стола, и темная поверхность треснула и раскрошилась.

А что я ожидал? Что эта прекрасная девушка влюбится в меня? Наивный мечтатель! Влюбленный глупец! Она никогда не будет с таким, как я. Это же ясно. На что я рассчитывал? На что надеялся? Зачем я вообще привез её сюда? Зачем удерживал?

И меня вдруг осенила мысль, что я и сам по сути не понимал смысла своих поступков. Я привез её в пустошь только по тому, что не смог отказаться от неё. Я так долго о ней мечтал, и вдруг, когда увидел её в живую, все перевернулось у меня в душе. Она была живой и реальной, и я не устоял от искушения забрать это сокровище себе. Зачем я это сделал? Ответа на этот вопрос у меня не было. Я понимал, что все что между нами происходило, было неправильным, но я не мог поступить по-другому. В голове постоянно звучала одна и та же фраза: «Моя, моя, моя». И я не устоял, и уже никто не сможет забрать её у меня.

Гнев постепенно успокаивался в моей душе, уступая место разумному мышлению. Злость ещё кипела во мне, но я уже не понимал на кого я злился больше, на себя или… На кого? Ведь она, в сущности, была ни в чем не виновата. Зачем я сорвал на ней свою злость? Идиот! Она же итак меня боялась, а теперь…

У меня никогда не было возлюбленной, и я понятия не имел, как надо ухаживать за девушкой. Хотя кое-какой опыт с женщинами у меня все же был, но это были совершенно иные девицы, а точнее женщины иного сорта. А тут юная невинная девушка. То, что Никсаэлла была девственницей, у меня не вызывало ни малейшего сомнения, и её неопытность тоже. Достаточно было вспомнить то удивление в её глазах, когда она испытала удовольствие. Это был скорее шок. Моя девочка и сама не ведала о возможностях своего тела.

Я снова начал мерить шагами свой кабинет, лихорадочно думая о последствиях своего поступка, а точнее вспышки своей неконтролируемой ярости.

Рассудок убеждал меня, что её необходимо отпустить, что она со мной против своей воли, что нельзя принуждать её и дальше к нахождению со мной. О боги, и то, что я с ней делал, этого нельзя было допускать. Бедная девочка, натерпелась от меня, она наверняка воспринимает нашу близость как извращение безумной нежити.

Но другая моя половина, эгоистичная и алчная, изголодавшаяся по нормальной человеческой жизни, подпитываемая жестокостью сущности лича, твердила мне, что она теперь моя, и нельзя никому её отдавать. И девушка явно была не против всего того, что мы испытали вместе. И более того, я почему-то был уверен, что ей понравилось.

Так и не придя в согласие с самим собой, я вновь направился в комнату Никсаэллы. Была уже глубокая ночь. Девушка крепко спала в своей кровати, укрывшись шелковым одеялом, и её темные волнистые волосы разметались на подушках.

Я наклонился к ней ближе и протянул руку, чтобы коснуться её бледной щеки, но затем, словно опомнившись, я сжал её в кулак, и моя рука безвольно упала, так и не прикоснувшись к нежной коже девушки. Я встал на колени возле её кровати и еще долго смотрел на её красивое лицо. Она была бледна и под глазами залегли тени, а ещё я увидел под длинными темными пушистыми ресницами дорожки от слез, и в душе у меня всё защемило от мысли о том, что ей плохо со мной, что она страдала.

— Прости меня, моя маленькая, — проговорил я шепотом, — Но это выше моих сил, я не смогу тебя отпустить.

Глава 42

Никсаэлла

Я проснулась в подавленном настроении. Всю ночь мне снился Джулиан, и в этом сне он то и дело менял свой облик от живого человека к личу, и обратно. Это было очень странно и пугающе. Ведь я уже как бы привыкла к его мёртвому виду. А тут такие метаморфозы, прямо на моих глазах, и было это настолько реально, что меня прошиб холодный пот, а руки мои задрожали мелкой дрожью. И момент этого обращения был жутким до обморока.

Стряхнув с себя неприятный осадок ночного кошмара, я постаралась подумать о чем-нибудь приятном, но кроме воспоминаний о вчерашнем вечере, мне ничего не приходило в голову. Да, а вечер был удивительным и волнующим, несмотря на все остальное. Но воспоминание о том, как мы расстались с Джулианом, снова испортило мне всё настроение.

Но разве я была виновата в том, что никак не могла привыкнуть к его пугающему облику? Именно пугающему. Это была моя личная фобия. Ничего я так сильно не боялась в этой жизни, как нежить.

Но за эти несколько дней, что мы провели вместе, мое отношение к нему немного поменялось. Джулиан не был мне противен или отвратителен, нет, тут уже было нечто иное. Ведь я на уровне своего подсознания относилась к нему все-таки как существу с живой душой. Я ни на секунду не забывала, кто был передо мной. Но вид его голого черепа и жутких светящихся глаз заставлял меня вспомнить о самых больших моих страхах.

Но вчера вновь что-то произошло, я не знала что, но я уже не так сильно боялась его этих кошмарных глаз, и его лицо не вгоняло меня в такую панику, как раньше. Но все же реакция моя на его вид сильно задела мужчину, в этом не было сомнений. То, как он сорвал на мне свою ярость, и то, какие слова он бросил мне, уходя из комнаты, подтверждали мои мысли. Я и сама в глубине души устыдилась своей этой реакции, но было уже поздно. Но что я могла сделать?

Я решительно поднялась с кровати с мыслью о том, что все это пора заканчивать. Мне необходимо было убедить этого мёртвого мага, чтобы он отпустил меня. Зачем я ему? Что может быть общего у нас? Я просто не понимала, для чего он удерживал меня рядом с собой. Я до сих пор не находила логического объяснения этому.

Да, его душа жива, да, он мог испытывать эмоции и