– Интересно… – протянул Иван. – И вы согласились?

– Да, – кивнул Моисеенко, – он мне пообещал десять процентов от продажи. За услугу.

– Хорошая сумма, – заметила я.

– Мне очень деньги нужны, – в который раз повторил Роман Наумович. – Ну и завертелось колесо. Спустя некоторое время Тихон ко мне покупателя прислал, представителя строительной фирмы. Я все сделал, как мы договорились. Ткачевы отдыхать подались. Тиша ко мне заехал накануне, попросил показать, где валюта лежит. Я при нем сейф открыл. Он доволен остался, сказал: «Рома, пусть пока баксы полежат. Вернусь и отсчитаю тебе десять процентов». На том и расстались.

Моисеенко умолк.

– И случилась беда, – продолжила я, – сначала трагически погиб Тихон, потом неожиданно умерла Антонина. А деньги-то были у вас!

Роман Наумович потер шею, вздохнул, наконец сказал:

– Не буду врать, я обрадовался. Ведь Ткачевых нет, значит, миллионы мои. Смогу решить свои финансовые проблемы.

– Юрию отдавать деньги не собирались? – уточнил Иван.

– Но Тихон же все это затеял, дарение и продажу квартиры, чтобы парень ни копейки не получил, – взвился Моисеенко, – я должен был выполнить его волю. У меня была надежда, что Рита уйдет от Егора, я продам клинику, ну ее к чертям, мы купим домик на берегу моря в Италии, уедем туда. Хотел с ней поговорить, а она куда-то пропала, на телефонные звонки не отвечала. Потом прибежала Екатерина, закатила истерику. Мол, Семен ее бросил, уехал с какой-то бабой. Если честно, я б на месте Сени давно от бизнес-леди смылся. Разве это жизнь? У Катьки совсем крышу сдвинуло, устроила скандал, орала: «Знаю, ты его покрывал! Немедленно скажи, кто она!» Побила у меня в кабинете стекла в рамках с дипломами, которые на стене висели. Еле вытолкал идиотку. Вечером вернулся домой, решил на деньги посмотреть. Я сейф утром и перед сном открывал, пачки трогал, представлял, как мы с Ритой вместе…

– Грачева согласилась с вами уехать? – поинтересовался Иван.

– Да, – кивнул Роман. – Я предложил ей это еще до кончины Тихона. Она ответила согласием. Потом я до нее дозвониться не мог, эсэмэски слал, но ответа не дождался… Ну вот, вошел я в квартиру, отправили руки мыть – глядь, а полотенце не на месте. Никогда его не вешаю на крючок у рукомойника, только на сушилку. Побежал в спальню. Смотрю, сейф открыт, внутри пусто и лежит листок, на котором красной губной помадой нарисован смеющийся смайлик. Рита так всегда делала, когда уходила от меня. Внизу под ним текст без обращения и подписи: «Откроешь рот, вызовешь полицию, не найдут от тебя даже зубов».

Моисеенко вскочил и забегал по кабинету.

– Я сразу почерк Риты узнал. Она любила записочки оставлять, игривые такие. И всегда рожицы рисовала помадой своей на зеркале в ванной или в холле. Понимаете теперь, отчего я в таком состоянии? Тихон погиб, Антонина умерла, Сеня не пойми куда пропал, деньги из сейфа исчезли, а сегодня я сам чудом жив остался. Я сразу к вам кинулся. Это все дело рук Егора и Маргариты, они всех убивают! Я ведь Рите рассказал про деньги в домашнем сейфе, даже показал их ей. Не сообщил только, чьи они, Тихон тогда еще жив был. В тот день я спросил у нее: «Бросишь своего мужа-дурака? Уедешь со мной жить к морю?» Рита засмеялась: «Хорошо бы. Но на какие шиши? Ты весь в долгах». Вот я и распахнул железный шкаф, объявил: «Смотри!» Она меня обняла, сказала: «Да, я с тобой на край света отправлюсь».

На следующий день утром Валерий, встречавшийся с Софьей Трофимовой, рассказал нам историю про два розовых болеро.

Софья купила его в торговом центре и решила, что завтра пойдет в обновке на работу. Дома показала приобретение Мите, заодно его увидела и свекровь. Сонечка ожидала, что Светлана Эдуардовна, как обычно, отпустит едкое замечание по поводу деревенского вкуса невестки, но злюка неожиданно похвалила вещичку, назвала ее модной, элегантной. Правда, посоветовала заменить большую блестящую пуговицу, сказала, что она простит наряд.

Соня принесла обновку на работу в пакете. Почему еще дома не надела на платье? У Софьи узкая курточка, прямо в обтяг, а кофточка, широкая и объемная, под кожанкой помялась бы. В комнате еще никого не было. Соня вынула болеро, и… тут появилась Антонина Ивановна с таким же нарядом, который тоже из пакета вытащила. Вот только у ее болеро застежка была другая – небольшой крючок. Соня застыла, глядя на свою обновку, и тут в кабинет начали входить коллеги, которые, сразу поняв, в чем дело, принялись смеяться. Тогда Ткачева предложила Соне ходить повсюду парой. А та сказала:

– Ну, все-таки различие в одежде есть. У меня жуткая пуговица.

– Тебе не нравится? – удивилась Антонина Ивановна.

Трофимова опустила голову.

– Я вошла в магазин и сразу кофточку увидела у входа на вешалке. Так мне она понравилась! Схватила ее и тут же услышала, как другая покупательница спрашивает: «Хочу болеро, как то, что девушка держит. Где они висят?» А продавщица ей в ответ: «Оно последнее было». И я плечики из рук так и не выпустила. Дома показала Мите обновку, Светлана Эдуардовна тоже ее увидела и похвалила.

– Да ну? – удивилась Антонина. – Невероятно!

– Сама была поражена, – засмеялась Соня, – впервые за все время она доброе слово невестке сказала. Но потом добавила, что пуговица тут ни к чему.

– Не обращай на нее внимания, – посоветовала Ткачева.

– Нет, на сей раз она права, – протянула Софья. – Я люблю массивные серьги, колье яркие, сейчас такие в моде. Но эту бижутерию с моим болеро не надеть – с пуговицей никак сочетаться не будет. Отрезать ее нельзя, потому что не пришита, а приклепана, как у джинсов, к ткани насмерть. Если ее вытащить, дырка останется. Мне бы такую, как у тебя, с маленьким незаметным крючочком. Но таких не было.

– А я как раз хотела с пуговичкой, – задумчиво пробормотала Антонина Ивановна. – Соня, у нас ведь с тобой одинаковый размер. Давай поменяемся, а? Я свое болеро ни минуты не носила, только вчера вечером мужу показала. Он у меня в одежде разбирается, сам наряжаться любит. Кошелек у нас, правда, не толстый, но Тиша себе иногда обновки покупает. Месяц назад я ему на день рождения подарила очень красивый свитер, настоящий «Ральф Лорен». Поехала в фирменный бутик, а там цены – ужас! Я расстроилась – так хотела супруга обрадовать. Он у себя на работе на ком-то пуловер от этого дизайнера увидел и обзавидовался. Но моих сбережений ни на что бы не хватило. Вдруг продавщица выносит белый свитерок и говорит: «Он с пятидесятипроцентной скидкой, остался с летней распродажи. Возьмите его. Сейчас, конечно, его не надеть, но весна-то придет». Тихон в восторг пришел. В шкаф его отнес, куда я убираю на время одежду не по сезону, и несколько раз за вечер гардероб открывал, на подарок любовался. Так вот супруг болеро одобрил. Но посоветовал к нему на крючок у горловины брошку прикрепить для красоты. Видишь, Сонечка, я обновку в пакете привезла, не стала на болеро пальто натягивать – у него рукава узкие.