– С отцом приходила? – удивилась Валя. – Тогда не Максим, а Михаил.

– Здорово живешь, «с отцом»! – засмеялась Оля. – Молодой. Лапал её за всё.

Это напрочь запутало. Вика ведь говорила, что Мамочкин учится во ВГИКе, а мединститут – его первое образование.

Зашли к лечащему врачу Оли, Валя вручила купленные шприцы и перевязочные материалы, а он без стеснения разглядывал Дениса, чтоб описать вечером жене.

– С острым периодом справились. Но течение продолжается, и печень подвержена нагрузке, превышающей способности к восстановлению, – объяснял при этом врач. – Не долечить – полетят суставы, кожные покровы, а там и цирроз… Мне же потом привезёте с обострением.

– Когда вылечится, к себе её поселить можно? – спросила Валя.

– Не стоит. Чашки, бритвенные станки, ножницы, зубные щётки, всё переносит вирус гепатита С. А у вас дочь на выданье… Беременность, ребёнок маленький.

– Меня все теперь будут так разглядывать? – обронил Денис уже в машине.

– Скажу честно – все. Как учила меня Соня, не обманывай мужика по мелочам, береги силы на главное, – пошутила Валя. – Лучше объясни, почему Вика скрывает своего хахаля?

– Видимо, это очень важные для неё отношения.

– Волнуюсь.

– Зря, он ведь ходит с ней в больницу, а не на кислотную дискотеку.

– Что-то тут не так…

Чувствовала себя предательницей из-за того, что почти не ночевала теперь дома. Срываясь туда через день, обнаруживала, что без неё матери и Вике не просто хорошо, а образцово-показательно.

Денис уговаривал перевезти одежду к нему, но Вале нужен был повод заезжать за каждым носовым платком. Прежде казалось, что квартира у метро «Вернадского» – её главная опора, главная крепость. А теперь получалось, что защищённость там, где Денис.

Раньше изводила себя тем, что то не успела, это не сумела, всем должна. Теперь это отошло на второй план. И Валя могла весь день просидеть в квартире Дениса – за готовкой, книгой, у телевизора, – оправдывая себя тем, что ждёт новой квартиры.

Она впервые в жизни пробовала на вкус праздность, тем более что рядом не было немого укора вечно суетящейся матери. Та не смела радовать себя ничем, кроме вышивания, и в любую свободную секунду перестирывала, как енот, всё перестиранное и перемывала всё перемытое.

Раньше и Валя так делала. Потом услышала на лекции Льва Андроновича, что секс в христианском понимании – это «грязь», и избыточно вылизывающие жильё бессознательно боятся стать греховными и, бесконечно чистя своё пространство, уменьшают ощущение виновности за сексуальные желания.

Юлия Измайловна однажды остановила Валю, перетирающую от пыли книги:

– Достаточно раз в неделю пылесосить квартиру. А люди делятся на тех, у кого в голове прочитанные книги, и тех, у кого только вытертая с них пыль.

Денис тоже вынимал том, тесно прижатый к другим, смахивал с него лёгкую пыль, садился под торшер в кресло и пропадал для человечества. Его даже есть надо было звать в это время трижды.

Валя со смехом представляла, какой субботник закатила бы здесь мать. Она недолюбливала Дениса. С одной стороны, дочино счастье ломало материно представление о мире. С другой – уж решила жить с молодым, почему не с богатым Свеном?

– Ждали из заморья, а прибыл из задворья! – приговаривала мать сквозь зубы.

Но, когда впервые его увидела, ахнула:

– Сними очки, так вылитый Володька молодой!

«Вот оно что», – подумала Валя. Но отца она таким не помнила. То ли была слишком мала, то ли его образ так деформировали отвращение и страх. Она ведь до сих пор вздрагивала, видя мужиков в мятых брюках и майке-алкоголичке.

Сперва Валя вела себя в квартире Дениса как в квартире Лошадина, но он очертил рамки. Каждые выходные Денис с Вадиком «дежурили» по квартире – один пылесосил, другой – мыл и чистил. В следующие выходные менялись ролями.

Ей, как спецу по флоре, доверили только комнатные цветы, разведённые мутершей. Валя возмутилась, мол, домашняя работа – женская.

И Денис пристыдил, мол, была в Финляндии, Швеции и Дании, где гендерное равенство, а делишь работу на мужскую и женскую. И Валя примерно поняла, что означает «гендерное равенство».

Но, помимо комнатных цветов, она поставила массажем на ноги ту самую Анну Сергеевну из нижней квартиры, что напугала мать Дениса в день их первого свидания и пожара. После чего о лечении стали умолять другие соседи, и она не отказывала.

– В толк не возьму, – жаловалась Валя Денису. – Почему матери так хорошо вдвоём с Викой?

– Известный альянс: старый да малый.

– Я не против. Пусть хоть Вике побудет нормальной матерью.

Как-то Валя готовила ужин, ждала Вадика и Дениса, а их всё не было, они где-то играли в футбол. Позвонила домой:

– Как вы?

– Викуська умаялась, спит, я вещи укладываю. В шкафе внизу одеялы старые, думаю старикам отдать, – сказала она с вопросительной интонацией. – В богатой квартире такие на что? А старики мерзлявые.

При всём своём скопидомстве мать все эти годы не оставляла беспомощных супругов из соседнего дома, носила им готовую еду, покупала лекарства, убирала квартиру.

– Эк ты нынче расщедрилась, – подколола её Валя.

– Так девятнадцатое июня, Илларион Пропольник. С него лён, просо, рожь, пшеницу пропалывают. Пришёл Илларион – дурную траву с поля вон! Шкаф-то и прополола.

Валя удивилась, что мать помнит праздники. Бабушка Поля говорила, коли на Иллариона тепло, зерно будет крупное, а коли колосья зацветут снизу, к хорошему урожаю.

Тут зазвонил сотовый, и высветилось слово «Ада».

– Привет, Лебёдка! Дома тебя нет. – Она звонила когда вздумается. – Спроси у своего, что наверху за тёрка?

– На часы посмотри.

– Лебёдка, в стране как бы переворот! Коржик с Барсучком быканули и арестовали трёх ключевых ельцинских пацанов, выносящих из штаба пол-лимона баксов!

– Не поняла, – заволновалась Валя.

– Сама не понимаю. Берёза и Гусь вывалили это по ОРТ и НТВ. Интерфакс и ИТАР-ТАСС тоже подключились. Мне пять бакланов позвонили, прокомментировали по-разному, хочу послушать, как прокомментирует твой баклан. Похоже, Коржик с Барсучком решили свернуть выборы президента, как змею палкой. – Ада была не на шутку озабочена.

– Как это свернуть выборы? Что за полмиллиона долларов?

– Лебёдка, ты столько передач провела, пора уже извилинам зашевелиться! Бабки на выборах носят не шкатулками, а возят вагонами! У правых и левых вагоны одинаковые. Я, когда за передачу рассчитываюсь, у меня тоже картонная коробка бабла – одна ты, грёбаная нарцисска, требуешь по договору!

Валя не присутствовала при раздаче Адой денег, но помнила, как у Сони отняли сумку, которую нанявший её бандит набивал пачками рублей. И помнила, как Ада расстёгивала сумищу, полную нераспечатанных пачек долларов, чтоб достать для Вики одну банкноту.

– Коржаков и Барсуков за Ельцина, зачем же они его людей арестовали? – ошарашенно спросила Валя.

– Вырвались на оперативный