Целлулоид обладал двойственной природой. С одной стороны, он спасал жизни слонов, и его можно было использовать для изготовления прелестных модных украшений и милых пупсов. С другой стороны, это вещество становилось причиной случайной и насильственной смерти людей. Этот материал не назовешь легко воспламеняемым, однако при горении он достигает невероятно высокой температуры в 815 °C (1500° по шкале Фаренгейта). Потоки пламени от горящего целлулоида сопровождаются удушающим черным дымом и высокотоксичными газами. В их числе выделяются цианистый водород, или синильная кислота, и закись азота, взрывающаяся при контакте с воздухом. Многие рабочие, включая восемь девочек-подростков, работавших на фабрике по производству целлулоидных открыток в Лондоне, были оглушены и погибли не от огня, а от отравления угарным газом, когда они выбрались из огня на казавшуюся им безопасной крышу[527].

Несмотря на потенциальную опасность, в течение всего лишь нескольких десятилетий после его изобретения целлулоид проник в гардеробы, офисы, больницы и на спортивные площадки. На протяжении более чем пятидесяти лет производители создавали целлулоидную утварь и аксессуары для одежды, предметы для ухода за внешностью и досуга, в том числе водонепроницаемые воротнички для рубашек, пуговицы, шкатулки, рукоятки ножей и зонтов, оправы очков и даже вставные челюсти и ортопедические протезы. В англосаксонском мире их продавали под общим названием fancy goods или fancy ware, происходящим от слова фантазия, а по-французски они назывались objets de fantaisie. Все это были мелкие предметы – «гребни, сережки, кольца, зажимы для платков, броши и браслеты»[528]. К 1944 году 90 % всех «туалетных принадлежностей» были изготовлены из целлулоида[529].

Начиная с 1870-х годов целлулоид использовали в качестве покрытия для мужских съемных «водонепроницаемых» воротничков, манжет и манишек. Эти новинки продавались миллионами экземпляров. Как и фетровые шляпы, бывшие ключевым предметом мужского образа и показателем социального статуса, чистый накрахмаленный белый воротничок обозначал принадлежность мужчины к среднему классу в противовес синим воротничкам из денима на рубашках фермеров и неквалифицированных рабочих. Однако поддерживать белизну, жесткую накрахмаленную форму и идеальную гладкость белых воротничков без помощи профессиональной прачки было очень сложно. Как и воротнички, покрытые жидким целлулоидом (его тонким слоем наносили в качестве защитного покрытия поверх обычных воротничков из ткани), носившие их мужчины были элегантными лишь на первый взгляд, а их идеальные с виду воротнички и манжеты пристегивались и отстегивались. Конторские служащие и продавцы, принадлежавшие к низшему среднему классу, не имели достаточных средств, чтобы поддерживать безукоризненный фасад своей внешности, но подобные предметы можно было постирать в обыкновенной домашней раковине с помощью мыла и жесткой щетки. Рекламная картинка, датируемая примерно 1890 годом, обыгрывает образ такого элегантного и притом практичного джентльмена (ил. 1 во вклейке). На ней изображен «ухажер, пришедшийся не по нраву отцу», которого тот поливает из садового шланга. Струя, как с гуся вода, стекает по его рукавам, оставляя щеголя по-прежнему одетым с иголочки – белая рубашка, обтягивающий деловой пиджачный костюм, ботинки на каблуках, цилиндр, монокль и сигара, пока его дама сердца рыдает, уткнувшись в носовой платок. Светские элиты порицали такие товары как déclassé, но многие мужчины, мальчики и затем работающие женщины приняли водонепроницаемые аксессуары с радостью. Несмотря на то что они защищали своих обладателей от воды и приподнимали их статус выше «голубых воротничков», такие аксессуары таили в себе опасность. Курение и использование «безопасных» спичек могло привести к их возгоранию. В 1897 году в Англии десятилетний мальчик потерял пуговицу и связал края своей рубашки веревочкой. Перед сном ему не удалось развязать узелок, и он решил пережечь веревочку. Целлулоидный воротник вспыхнул и «загорелся вокруг шеи бедного мальчика, сжигая его лицо и голову, а плавящийся состав начал стекать и капать горящими каплями на его одежду» и нанес ему тяжелые ожоги шеи[530]. Другие случаи возгорания воротничков происходили из-за зажженных свечей, спичек, горящего креозота и даже увеличительного стекла. И все же, как и легкие хлопковые платья, женские целлулоидные гребни и украшения были еще более опасны[531].

Миссис Флоренс (Чарльз) Т. Эллис, молодая женщина в возрасте двадцати трех лет, 31 декабря 1909 года для празднования Нового года надела усыпанное целлулоидными блестками платье. Она направлялась в Café Martin, роскошный французский ресторан в Нью-Йорке, завсегдатаями которого были представители beau monde. На вечеринке кто-то обронил спичку рядом с подолом ее платья, отчего воздушное шифоновое платье-футляр мгновенно вспыхнуло[532]. «Языки пламени полыхали по всему телу молодой женщины», когда она бросилась к окну и подожгла занавески. Менее чем через три дня миссис Эллис скончалась, оставив сиротой «полуторагодовалое дитя»[533]. В то время блестки и пайетки были на пике моды вечерних платьев, о чем свидетельствует модный туалет от парижского дома моды сестер Калло, принадлежавший американке (ил. 2 во вклейке). Это сверкающее синее платье, вдохновленное египетской вышивкой, бисером, украшено крупными стразами и рядами квадратных пайеток[534]. После гибели миссис Эллис портные «признали, что целлулоидные блестки» представляли большую опасность. Они стали постепенно заменять их более безопасными, в частности, стразами и фольгированным стеклярусом, а также блестками из клея, которые «плавились, а не горели под воздействием высокой температуры»[535]. Помимо смертоносных платьев, целлулоид носили как самые модные и богатые наследницы, так и беднейшие слои населения. Речь идет о декоративных и функциональных целлулоидных гребнях для волос, бывших основным средством к существованию пластиковой промышленности на ранней стадии ее развития[536].