Глава восемнадцатая

— Очаровательно, — произнес Лазур, точнее, изображение его металлического лица, которое трепетало над переносным гололитом на борту командной «Химеры», принадлежавшей третьему взводу.

Я полчаса как прибыл на аэродром, и за это время покушений на мою жизнь не было, если не считать юргеновскую манеру вождения. После того как мы успешно преодолели посадочное поле, которое его стараниями превратилось в полосу препятствий, пройденную на головокружительной скорости, мой помощник загнал нашу «Саламандру» по посадочному пандусу ближайшего шаттла — с поспешностью почти такой же, с какой влетели на борт принадлежащей Эмберли «Аквилы». Изрядно перепугав солдат, Юрген остановил нашу машину возле уже расположившихся в трюме «Химер», повернутых носами к выходу, с тем чтобы обеспечить быстрое развертывание, и, лишь когда я осознал, что на них эмблема третьего взвода, сердце мое ушло в пятки. Лейтенант Сулла уже быстро шагала через грузовой трюм в нашу сторону, переполненная тем самым раздражающим энтузиазмом, который она обычно выказывала перед перспективой попасть в горячую точку. Я горько пожалел, что Юрген не направил нашу машину к другим челнокам, спеша найти нам укрытие со всей возможной скоростью. Лейтенант Фарил, офицер, командовавший пятым взводом, был куда менее порывист, и в окружении солдат под его командованием у меня было гораздо больше шансов остаться целым и невредимым. От Суллы же вполне можно было ожидать чего угодно. Например, вместо того, чтобы, удобно расположившись за укрытием, поливать врага огнем с безопасного расстояния, ей взбредет в голову осуществить самоубийственное наступление на тирана улья. Почему-то солдаты под ее командованием следовали за ней в гущу сражения и орали во всю силу легких, подобно обезумевшим оркам, и были вполне способны порвать тирана на кровавые лоскутки, прежде чем тот переборет изумление перед их наглостью.[66]

— Комиссар, — четко отдала честь лейтенант, и ее узкое лицо, собранные в хвост на затылке волосы и улыбка, демонстрирующая отличные зубы, делали ее еще больше похожей на лошадь, при этом еще и весьма энергичную. — Должна ли я расценивать ваше прибытие сюда как сигнал к отправке?

— Если на то будет воля Императора, — отозвался я, размышляя про себя о том, что вот-де никогда нет под рукой споровой мины, когда она так нужна. — У меня в данный момент нет дел в штабе, если не считать текущей бумажной работы, так что я подумал, что неплохо бы прокатиться на боевое задание, если, конечно, вы или Фарил не возражаете взять на борт лишний груз.

Как обычно, я говорил в расчете на уши простых солдат, которые выбрались из люков своих бронемашин, подобно снежным хорькам, вынюхивающим, нет ли поблизости хищников, и желающих, конечно же, знать, к чему шум. Не было причины не сыграть снова роль скромного героя, особенно если я рассчитываю именно этих людей поставить между собой и тиранидами.

— Счастливы приветствовать вас, — заверила меня Сулла, пытаясь незаметно отодвинуться подальше от Юргена, чей аромат заметно сгустился в узком пространстве между припаркованными машинами. — Можем ли мы быть вам полезны на время ожидания?

— Благодарю. Могу ли я воспользоваться вашей командной «Химерой»? — спросил я после секундного размышления. — У меня на руках не подлежащие огласке данные, которые нужно передать на Принципиа Монс для анализа, и, возможно, мне придется обсудить их с лордом-генералом. Конечно же, я вполне доверяю каждому из вас, но протоколы безопасности…

— Конечно же. — Сулла, совершенно выведенная из равновесия возможностью поучаствовать, хоть и на второстепенных ролях, в делах ставки, стала похожа на лошадь, которой предложили кусочек сахару.

Мне всегда было любопытно узнать, была ли она разочарована много лет спустя, когда ей представилась возможность лично оценить, насколько нудной является большая часть задач ставки.

В любом случае в результате я оказался в командной машине взвода, отрезанный от любопытствующих глаз и ушей, а Юрген возился с вокс-передатчиком и регулярно приносил мне чашки, полные танны. У меня было достаточно времени для того, чтобы не спеша выпить их, потому как Живану потребовалось не менее двадцати минут, чтобы отследить Эмберли по тем загадочным каналам связи, которые существовали между его кабинетом и разгуливающей по округе инквизитором, но, после того, что показалось мне долгим ожиданием, в изображении гололита появилось ее лицо и вместе с нею — Лазура, который, очевидно, остановился в ее апартаментах, с тем чтобы в очередной раз провести ритуал обмена полным отсутствием информации.

— Эти материалы и правда весьма нам помогут, — в который раз произнес техножрец, бросая взгляд в сторону от визуализатора гололита, где, вероятно, появились пикт-изображения сервочерепов, которые я только что передал на его инфопланшет.

Лазур и Янбель внимательнейшим образом принялись изучать данные, обмениваясь замечаниями на своеобразном щебечущем языке своей касты.[67]

— Вы можете определить, откуда они взялись? — прямиком спросил я.

Лазур кивнул:

— Я могу предоставить вам всего лишь приблизительный ответ, конечно же, но, судя по конфигурации поточных накопителей, об аппарате-наводчике можно сказать, что он был произведен на одном из миров-кузниц Гефеста примерно шесть или семь сотен лет назад. Мне удалось бы узнать много больше, если бы вам удалось захватить его неповрежденным.

— Постараюсь это учесть, если они снова на меня нападут, — отозвался я, и Лазур просто кивнул, похоже столь же нечувствительный к сарказму, сколь и мой помощник.

— Это было бы весьма полезно, — произнес он, — хотя я бы не стал расценивать подобное как весьма вероятное. Потерпев неудачу с сервочерепами, он, вероятно, в следующий раз попробует что-то еще.

— Кто попробует? — спросил я, изумленный тем, что получил нечто весьма похожее на прямой ответ.

Я сам себе напоминал круута, который заприметил лакомый свежий труп.

Лазур поглядел настолько удивленно, насколько это вообще возможно, учитывая, что в его распоряжении была лишь половина лица.