— Эскузи, пардон, — после неудержимо-истерического полуминутного хохота, Хайнц, казалось, очнулся, и продолжил:

— Прошу прощения, простите, господин Анисимов, но вы не можете себе даже представить, в каком мире сейчас жило бы человечество, если бы то, что без всяких оснований открылось вам, открылось бы нам лет 50–60 назад. Мы бы знали, как этим воспользоваться. И речь идет не только о решении проблем старения. Это и аппараты в виде летающих тарелок, и новые виды энергетики — управление солнечным и лунным светом. Мы бы руководили вихревыми торсионными полями самого человека, мобилизовали бы реально заложенные в нем потенциальные возможности…

— Для вывода одной высшей расы? — казалось, мой вопрос ударил в само солнечное сплетение моего визави. Он так и застыл с открытым ртом, будто у него, как у маленького мечтательного мальчика, отобрали его сказку.

Мое удивление уже прошло. За изысканной оболочкой я душой чувствовал ледяной холод его души. Интересно, что-то теплое там еще есть?

— О, посмотрите, это памятник королю Бельгии Леопольду второму. Можем сделать фото на память, — Науму таки хотелось показать, что в своей лаборатории он хлеб ест не зря и принимает участие даже в таких фундаментальных дискуссиях.

Я, демонстрируя управляемость ситуацией, навел объектив цифрового фотоаппарата на памятник королю Леопольду, на расцветающее в декабре деревце, и еще на что-то… Вдруг, словно электрический ток пронзил меня из-за увиденного в объективе:

— А это что, Наум? — спросил я, указывая на какой-то офис, который красовался в непосредственной близости от памятника Леопольду второму. Но главным для меня было не соседство с памятником истории, а число, написанное на этом здании — 1307!

— Это отделение лучшего бельгийского телекоммуникационного оператора Belgocom. Ну и что с того, что его номер 1307? — не скрывал удивления Наум.

И судя по всему, было видно, что инициативу я перехватил. Заставил моего настоящего визави задуматься не только о моих высказываниях, но о том, что интересовало меня:

— 1307! Потрясающе! — сказал Бренер. — Это же число розенкрейцеров! И к чему оно здесь? И почему именно сейчас?

— Возможно, это знак. Я здесь впервые. И я все же вхожу в число розенкрейцеров! Может, поэтому мне далось открытие полускоростного вихря, как и сегодняшнее открытие числа 1307. Оно должно было открыться именно мне! — я был безжалостным. Бренер не выдавал безнадежности, но как действовать дальше, казалось, не знал, словно он на мгновение потерял управление обстоятельствами.

— Да. Я об этом и спрашивал в самом начале нашего разговора. Почему именно вам это дается? Странно. Очень странно. Мы измеряем все до миллиметра, рассчитываем планы до миллисекунд, упорно работаем, а вам, представителю этого варварского края пьянства и небрежности, дается все просто — на основании каких-то знаков! — казалось, еще мгновение и Бренер вцепится мне в глотку.

Впрочем, такое же желание тотчас возникло и у меня. Ну, что — соперники достойны друг друга? Это же только миг эмоций.

— Господин Анисимов, предлагаю вам сделку, которую в бизнесе относят к сфере партизанского маркетинга — выход из масштабных ситуаций в одиночку. Стоимость контракта даже вы себе не можете представить. Нарисуйте на бумаге бюджет вашей бедной страны, и, поверьте, мы готовы будем пойти на то, чтобы оплатить вам такую сумму за математическую разработку модели по регулированию вибрациями полускоростного вихря. Поверьте, я знаю цену этому изобретению. Убежден, это открытие нельзя сравнивать с открытием Эйнштейном теории относительности, атомной бомбы и других. Кстати, вам известно, что при разработке физической модели устройства мира, он в определении гравитационной модели пришел именно к этим, как их… полускоростным вихрям. Перемещение в пространстве и времени будут управляемы. Мы вернемся в 1939 год, учтем свои ошибки. Мир изменится, — словно безумный, не останавливался ученик лидера Аненербе.

— Нет! — кажется, это прозвучало, как выстрел из моих уст. Где-то совсем рядом отозвалась колокольня. Взлетела вверх стайка голубей. Два взгляда двух мировоззрений пересеклись.

— То есть, что значит «нет»? Вам не нужен бюджет целой вашей страны в обмен на то, что вы, возможно, таки вспомните изобретение, вылетевшее из памяти?

Менее волевого человека такое давление могло бы пошатнуть. Гибкий человек зашел бы своей психикой в тупик. Меня это все не ошеломило, наоборот — вдохновило.

— Нет! Во-первых, как вылетело, так и прилетело…

— То есть вы восстановили свое изобретение? — Бренер, уже не управляя собой, схватил меня за руку.

Что за совиные когти? Я выдержал паузу. Не по Станиславскому, а словно задумался о вечном.

— Да! Открытие возобновлено, и только Творцу, а не мне, неучу, регулировать отношения между нашими мирами — между Шамбалой и Агарти, между Атлантидой и Потопом, между добром и злом. Да и…

— Что? — якобы за последний вздох надежды ухватился последний аненербовец.

— Да и я никогда не смогу простить вам гибели обоих моих дедов во второй мировой…

— Дикари, — прошептал Бренер. — Прощайте. Идите в свою вечность. Господин Ковальский, далее проведите вашего приятеля сами, я тут посижу на лавочке возле короля.

— Хорошо-хорошо, — пробормотал Наум.

Метров сто мы шли молча. Казалось, каждый думает о своем. Впрочем, у Наума были какие-то свои планы:

— Слушай, тут за углом скверик, рядом паркинг такси. Извини, что так случилось. Сам доберешься?

Я только кивнул в ответ. Что-то мне подсказывало, что мы еще увидимся.

За углом действительно был скверик. Паркинга я не увидел. Опять какая-то улочка. Церковный двор с колокольней. Безлюдный двор. Здесь, в центральной части старого города, и церквей, и колоколен более десятка.

— Хело-у, — с двух сторон безлюдного дворика ко мне уверенно приближались двое парней — крепких орешков:

— Не хотите с нами на экскурсию? На нашу базу отдыха? — они шли уверенно и нахально.

— Отель «пятиконечная звездочка»? — я изучал ситуацию.

— Можно аккуратно. Легкий укол, и вы засыпаете, а пробуждение уже на базе! — я увидел, как блеснул шприц у одного из нападающих. До меня осталось лишь несколько шагов с каждой из сторон.

— Эй, кролики! — это уже был Макс. И почему именно кролики — мелькнула мысль. Но ситуация уже изменилась. Для нападающих я — такой себе предприниматель. А для Макса я был и старым приятелем, и работа обязывала. А еще инстинкт. Инстинкт убивать. Через секунду Макс был рядом с тем, кто держал шприц. За эту секунду он проделал сальто и лупанул злоумышленника по сонной артерии. Клиент моментально отключился.

Видно, этот удар был коронным, а «сорванный ноготь» в свое время им положил не одного противника. Через мгновение другой «орешек» уже успел выхватить пистолет. Снять аппарат с предохранителя он не успел. Из-за воротничка Макса в его горло вылетел точно направленный боевой нож… Макс впервые на задании защищал приятеля. Раньше была ситуация мести за Джека — друга детства. И тогда его не было рядом. Сейчас я — старый приятель — был рядом. Макс улыбнулся.