— Влетел, что ли? — участливо спросил Виктора дневальный. — Крепись! Батек сегодня с самого утра не в духе, да еще к нему какой-то мужик подозрительный приходил.

— К черту и тебя, и мужика! — огрызнулся Воронов и вошел в канцелярию.

— Я тебе говорил, чтобы ты больше не лез в это дело? — с порога набросился на него Трушин. — Я тебя предупреждал?

Не дожидаясь ответа, начальник курса разразился отборной матерной бранью. Воронов, уставившись в пол, молчал. Выговорившись, выпустив пар, Трушин успокоился, закурил.

— Два наряда на КПП, — объявил он. — В субботу заступишь.

Воронов откровенно кайфанул, словно Трушин угостил его стопкой водки, приятным теплом разошедшейся по телу.

«Два наряда на КПП! Господи, счастье-то какое! Только бы сознание не потерять. Всего два наряда! Да я бы месяц на КПП ходил и чувствовал себя самым счастливым человеком на свете».

— Ты все понял? — грозно спросил Трушин. — Забудь о своих дружках из уголовного розыска. Учись и больше не лезь, куда не просят.

— Не полезу, — заверил Виктор. — Даже если попросят, на месте останусь.

— С какой формулировкой тебя наказать?

— Я лекцию на той неделе прогулял.

— Годится! Напиши рапорт, что ты отсутствовал на занятиях, а я тебя за это накажу.

Дневальный по курсу был поражен переменами, произошедшими с Вороновым: к Трушину входил впавший в отчаяние человек, а вышел веселый, жизнерадостный парень.

«Чудны дела твои, Господи! — подумал дневальный. — Трушин орал так, что стены тряслись, а Воронов вышел довольный, улыбается. Видать, все было плохо, но Витек выкрутился. Интересно, что он натворил?»

29

Контрольно-пропускной пункт, главные ворота в школу, был одноэтажным отдельно стоящим зданием. Правую часть его занимал командир комендантского взвода. У него, как ни странно, хранились паспорта всех слушателей. Казалось бы, какое отношение имеет начальник вахтеров к личным документам учащихся? Но кто-то решил, что в отделе кадров паспортам не место, и они хранились на КПП. Обычно, сдав паспорт, слушатель забывал о нем до окончания школы. Билеты на самолет приобретались по служебному удостоверению. Оно же служило главным документом при получении посылки. Паспорт был необходим только в двух случаях: для регистрации или расторжения брака.

Вторую часть КПП занимал пост дежурного милиционера комендантского взвода. По идее, он должен был проверять пропускной режим, следить за въездом-выездом транспорта. На практике дежурный милиционер сидел в отведенном ему закутке и занимался своими делами: вечером смотрел переносной телевизор, днем изредка выходил на крыльцо размяться, проверить удостоверения у непонравившихся ему посетителей в гражданской одежде. С наступлением сумерек дежурный приоткрывал въездные ворота на метр и впадал в спячку. Все желающие войти-выйти из школы сон милиционера не тревожили и пользовались проходом в воротах.

Въездные ворота в школу были электрифицированы, закрывались-открывались автоматически, нажатием кнопки на пульте дежурного милиционера. Если электродвигатель ломался, то дежурный милиционер открывал ворота вручную. В случае дисциплинарного наказания слушателя электродвигатель специально отключали, и провинившийся курсант таскал ворота взад-вперед в любую погоду: в дождь или в мороз, знойным июльским днем или прохладным октябрьским утром.

Наряд на КПП не был постоянным и каких-либо временных рамок не имел. Все зависело от начальника курса. Он мог послать слушателя таскать ворота два дня подряд, а мог сократить наказание до одного вечера. Посовещавшись с замполитом, Трушин решил лишить Воронова выходных. На КПП Виктор заступил в субботу после обеда.

Около девяти часов вечера, когда Воронов уже готовился покинуть пост, на КПП пришла Надежда Алексеева.

— О, ты как будто ждал меня! — удивилась она. — Я голову ломала, как тебя вызвать, а ты на крылечке стоишь, меня поджидаешь.

— Ненавязчиво получилось, — признался Виктор. — Я думал, что у тебя духу не хватит снова со мной встретиться. Зачем пришла?

— Я пришла про сына узнать.

— До свидания!

Воронов развернулся и пошел на территорию школы.

— Подожди! — в отчаянии завопила Алексеева. — Стой! Я никуда не уйду, пока ты все не расскажешь.

Дежурный милиционер, услышав женские крики на вверенном объекте, как ошпаренный выскочил наружу.

— Убери свою бабу с КПП! — велел он. — Что она орет как резаная?

Воронову пришлось отвести Алексееву в сторону. Он мог бы пройти с ней на территорию школы, но там Биче-Оол, одногруппники… И вообще, тема с ребенком была для Виктора закрыта, и он не хотел зря тратить время.

— Ты знаешь, куда меня вызывали? — немного успокоившись, спросила Алексеева.

— В КГБ, — догадался Воронов.

— Точно. Как ты угадал?

Виктор промолчал. Единственным его желанием было быстрее распрощаться с незваной гостьей и уйти с мартовского холода в тепло и уют общежития.

— Они допрашивали меня целый день, — продолжила Алексеева. — Я во всем призналась: как отдала сына незнакомой женщине, как инсценировала его похищение. У них была моя расписка, что я не имею материальных претензий к новой матери сына. Ты меня слушаешь?

— Пока — да, — с подчеркнутым безразличием ответил Воронов.

У входа в деревянный жилой дом Виктор заметил две знакомые фигуры: Айсен и Глафира Попова.

«О-п-очки! — мысленно усмехнулся Воронов. — Надя с собой привела группу поддержки. С Айсеном я говорить не буду. С Глашкой, пожалуй, тоже. Даже если она предложит где-нибудь встретиться вдвоем — откажусь. Хватит с меня приключений! Хватит, хватит! Оставьте меня в покое с вашим ребенком и вашими проблемами».

— В КГБ сказали, что в институт писать не будут и я могу жить, как прежде. Я стала расспрашивать о ребенке. Они ничего не объяснили, но намекнули, что первыми в квартире Ооржак были сотрудники краевого уголовного розыска. Я помчалась в УВД и выяснила, что с ними был ты. Виктор, где мой ребенок?

— Тебе в уголовном розыске не рассказали, как было дело? Что мы застали, когда вошли в квартиру Ооржак?

— Они злятся на тебя, говорят, что это ты их в авантюру втянул.

— Пускай злятся. Поезд ушел. Я из игры выбыл.

— Расскажи про сына, — стала настаивать Алексеева. — Где он сейчас?

— Не знаю. Когда мы приехали к Ооржак, его уже не было.

— Ты что-то скрываешь, — всматриваясь Воронову в глаза, сказала якутка. — Пока я не узнаю правду, с места не сдвинусь.

— Тогда придется немного подождать, минут десять. Я схожу, пошлю на пост сменщика и вернусь.

Алексеевой ничего не оставалось, как смириться. Она осталась у крыльца КПП, Воронов зашел к дежурному милиционеру.

— Девять часов. Моя смена закончена. Завтра увидимся.

— Как закончена? — засуетился дежурный. — А эта, у крыльца? Ей что надо?

— Короче, она крутила шуры-муры с моим одногруппником. Что-то у них не срослось, и теперь она хочет разборки навести. Я к этому делу никакого