Оливия обошла его кругом, ее рука следовала чуть позади, касаясь его так, как она знала, ему нравится. Она очень, очень боялась. Кейт настаивала на том, чтоб она оставалась напуганной, оставалась настороже. С этим все в порядке.

– О, и ты был прав, конечно. – Марк повернулся, чтобы видеть ее лицо. – Она девственница. Я даже не уверена, целовалась ли она когда-нибудь. Она очень странно относится к парням, которые ее трогают. Не знаю почему.

Наконец улыбка, ямочка на левой щеке.

– Ты хорошо поработала, ангел. А теперь бегом в спальню. – Он шлепнул ее по заднице. – Я сейчас. Приготовься.

Она поцеловала его в затылок.

– Прошу, не заставляй меня ждать слишком долго.

Оливия с трудом дошла до ванной, не сблевав по дороге. Приглушенный ужас заставил сделать это тихо. Из нее тихо вылились яйца и вино. Она настежь распахнула шкафчик с лекарствами, страх звенел в ушах. Множество бутылочек с таблетками, но для кого? Для него или для его трофеев? Схватила тюбик зубной пасты. Выдавила немного в рот и сглотнула. Оливия смотрела на свое отражение, надеясь, что зубная паста не полезет наружу, когда она снимет платье. После этого она выдавила в рот еще немного пасты и глотнула воды прямо из-под крана. Прополоскала рот так тихо, как это было возможно. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Оливия едва успела лечь в кровать вовремя, принять позу и подготовиться. Марк изучал ее, снимая рубашку, вешая ее на плечики, затем снимая брюки. Она могла с этим справиться. В конце концов, физически он был совершенен. Кроме того, она угодила ему. Она была такой хорошей девочкой. Конечно, все будет не так плохо.

Все было плохо.

13:47

Когда все было кончено, Марк провел вдоль результата своей работы указательным пальцем. В воздухе, не коснувшись пореза. Он тронул лишь неровные края предыдущего шрама.

– Ты моя королева, ты и только ты одна. Ты изящна и знаешь это, не так ли? – Он поцеловал ее глаза. Никто никогда не делал этого раньше. Никто, наверное, не сделает этого снова. – Ты удивляешь меня снова и снова. Я не ожидал этого, Оливия. – Он встал. – А теперь я должен накормить свою великолепную королеву. Я слышал, у тебя бурчит в животе. Так не пойдет. – Он подмигнул ей и оделся.

Она сделала его счастливым и не могла отрицать, что это все еще возбуждало ее, доставляло острое удовольствие. Ее тошнило от осознания этого.

– Я вернусь, и устроим пир! – Прежде чем уйти, он послал ей воздушный поцелуй.

Оливия знала, что должна была встать, как только услышит хлопок двери. Но она не могла. Он снова ее порезал. Будут новые шрамы. Она начала глотать воздух. Стоп. У них с Кейт был план. Она не могла позволить, чтобы все это пропало даром. Оливия встала. Она смотрела на пол, чтобы не поймать свое отражение в зеркале. Все в порядке. Все будет в порядке. Мы поедем в Рио.

Она снова остановилась.

Она не сможет носить бикини. Метки – все эти метки – их будет видно. Она не подняла взгляд. «Ты можешь сделать это. Ты яростная. Ты в кино». Это был голос Кейт. Она сможет. Оливия открыла дверь шкафа и осторожно потянулась в левый дальний угол. Пожалуйста, пусть он будет все еще там, пожалуйста. Ее рука достала до плетеной корзины. Вот. Это был фотоальбом! Марк и правда хранил альбом. Она купит милый цельный купальник с очаровательными вырезами. В «Барнис» таких была куча. Они с Кейт вместе пойдут по магазинам.

Она прижала альбом к себе, но не могла заставить себя открыть его. Альбом был отделан серебром и обтянут черной крокодиловой кожей. Всё, как всегда, с большим вкусом, Марк. Он был маленьким, может быть, размером с «Айпад мини». Дыши. Дыши. Сейчас! Оливия открыла альбом и непослушными пальцами пролистнула страницы. Он был почти заполнен, но не до конца. Пустой желудок снова едва не вывернуло наизнанку.

Их было так много. Женщин, это все были женщины. Моложе, чуть старше. Много блондинок. Казалось, здесь были фотографии за много лет. Комната закружилась. Оливия добралась до кровати прежде, чем ноги отказали ей. Кто они были? Почему бумажные фото? Она сжала живот. Конечно. Как Кейт и сказала, он был так аккуратен с цифровыми снимками, со своим ноутом, со своим проклятым телефоном. Все эти замысловатые правила связи с ним. Цифровое не умирает.

Но если сжечь фото, оно уйдет навсегда.

Драгоценные минуты утекали. Ты должна шевелиться. Она знала это и все-таки продолжала переворачивать листы, глядя на красивые лица… потому что они, все без исключения, были красивы. Оливия приостановилась незадолго до последних страниц. Она как будто знала. Серены тут не было.

И даже сейчас, после всего, Оливия отметила это с чувством легкого, но острого удовлетворения. Серена, тебя тут нет, потому что ты ускользнула? Или потому, что ты не имела значения? И она перевернула страницу.

Нет, Серены не было. Но она была.

Ее сердце замерло. Это был один из снимков, сделанных Халстоном. Снимок, на котором Марк просил ее позировать одной. Фото Оливии было предпоследним. Она помнила, что он попросил Халстона сделать еще один отдельный снимок. Она попыталась перевернуть страницу, нечаянно пролистнула слишком далеко и вернулась назад.

Кейт.

Ее пронзил ужас. Она должна была убраться отсюда немедленно.

Прочь!

Нет! Не облажайся.

Оливия встала – колени подгибались – и посмотрела на часы. Все еще непослушными пальцами она вынула несколько фотографий. Конечно же, на оборотной стороне каждой идеальным почерком было выведено имя. Она постаралась успокоиться и сосредоточиться, чтобы хоть одно из них отложилось в памяти. Затем она заправила их обратно и побрела к шкафу, чувствуя, как сердце колотится в горле. Корешок смотрел на нее, или на дальнюю стенку, или?… Стой.

Их фото. Они были тут.

Будь ты проклят! Нет, не делай этого!

Это было глупо. Безумно. Слишком рискованно. Но она должна была.

Дрожащими пальцами Оливия как-то ухитрилась вытащить две фотографии из целлофановых карманов. Она помчалась в гостиную, затолкала их на дно своего рюкзака от «Прада» и, шатаясь, вернулась в спальню. Голова гудела, и имена уже путались. Проклятье, проклятье! Она могла бы отснять фото на телефон. Теперь слишком поздно. Проклятье!

Казалось, чтобы найти точную позу, в которой он оставил ее, понадобилась уйма времени. Где должна быть ее левая рука? Простыни? Оливия услышала, как открывается дверь. Услышала шаги. Услышала, как он подходит к ней.

Ты смотришь фильм, ты смотришь фильм, ты…

Так повелось, что каждое утро по дороге в офис я говорила сама с собой. Мы обе с Оливией были немного растеряны. Я хочу сказать, она сделала это, достала альбом и все такое, но истина заключалась в том, что теперь все было намного страшнее. Оливия разваливалась на части. Я видела, как вина, позор и страх буйствовали у нее в голове. Она кошмарно себя чувствовала из-за того, что узнала лишь пару имен.