…Лежу вниз лицом на постели. Улыбаюсь в подушку. По линии позвоночника от плеча "шагают" шаловливые пальчики.

— Что предпочитаете, больной? Сначала массаж, а потом — диагноз? Или начнем с вашего приговора?

— Всё! Всё сразу хочу, — выдаю на полном серьезе.

— Та-ак! Вы, больной, не слишком-то увлекайтесь! Доктор сам решит, что для вас лучше!

— Доктор, не томите! Решайте уже что-нибудь… Иначе ведь у меня еще одна проблема намечается…

— Ладно, — ее руки начинают разминать мышцы на моих плечах.

— Диагноз, — напоминаю я.

— Мхм, диагноз? — как-то странно, словно забыв о только что сказанном, выдыхает она. — Ах, диагноз! Ну, судя по визуально определяемым признакам, а также после проведенных… клинических процедур… и полевых исследований… можно с уверенностью сказать, что пациент полностью… совершенно… абсолютно здоров!

Чувствую, как ее губы оставляют влажную дорожку вдоль позвоночника и нерешительно тормозят, немного не дойдя, до ягодиц.

— А, что за проблема у нас намечается? — вдруг, словно очнувшись, спрашивает она.

— Ну, собственно, вот, — поворачиваюсь на спину, глазами показывая на "проблему", которая гордо выпрямилась в паху. — Мне кажется, доктор, нужно провести еще кое-какие новые процедуры… или повторить проведенные ранее…

А потом добавляю, удивляясь хрипоте в собственном голосе:

— Иди ко мне, любимая…

Агния

— Что ты сказала? — еле слышно говорит Антон, при этом его глаза мечут молнии, на скулах играют желваки, а руки медленно сжимаются в кулаки.

Да, мой муж суров. И когда он в ярости, все вокруг щемятся по углам. А сейчас он в ярости.

Но и я давно уже не та испуганная глупая девчонка, которая, благодаря странному стечению обстоятельств, и даже, наверное, по велению судьбы, появилась три года назад на пороге его дома. Гордо вскидываю подбородок и смотрю на него без страха и даже чуть-чуть свысока. Давай-давай! Выскажи мне всё! И только попробуй переборщить!

Наблюдаю, устроившись с ногами в кресле. Откусываю кусочек яблочка. Вкусно…

Он, как тигр в клетке, мечется по нашей комнате — от окна к прикрытой двери и обратно. Кулаки сжимаются и разжимаются снова. Боксер… Что с него взять? Неужели всерьез думает, что я его кулаков боюсь? Смешно! Еле сдерживаю смех — нельзя пока, иначе увидит, что мне весело, и точно разобьет что-нибудь! Он такой — он может! Вот в последний раз, когда мы ругались, вазу об стену грохнул… Испугал немного… Потом правда очень усердно просил прощения… Всю ночь! Не выдержав, фыркаю… И испуганно поднимаю глаза на Антона! Услышал! Что теперь будет? Яблоко застывает на полпути ко рту.

— Смешно тебе? Маленькая зараза! А о ребенке ты подумала, вообще? Ничего, что ей всего два года! Как предлагаешь с нею быть? На няньку оставить? Чужую бабу в дом привести?

Молчу, хоть на язык и рвутся оправдания. Бессмысленно… Пока! Еще немного дожать нужно! Сейчас еще пара его фраз и пущу в ход свое главное безотказное оружие!

— Нормальные матери до трех лет сидят дома с ребенком! И только после трех начинают о работе задумываться! А этой нет! Подавай работу! Да еще и где — в офисе, где куча кобелей! Будешь там перед ними хвостом крутить? Об этом мечтаешь? Да? Или тебе заняться больше нечем? Так я придумаю занятие! Вот… — он поворачивается вокруг своей оси и, зацепившись взглядом за две свои выстиранные и еще не поглаженные рубашки, брошенные мною на гладильную доску, добавляет. — Лучше бы рубашки мужу погладила! Никакого от тебя толку нет!

И это неожиданно больно бьет по моему самолюбию! И "безотказное оружие" само наворачивается на глаза! Губы начинают дрожать, в носу щиплет… Очень стараясь сдержаться, я все-таки всхлипываю… И!

— Агния! Девочка моя, — подлетает ко мне Антон и становится рядом с креслом на колени. — Ну, что ты! Не надо! Не плачь!

Руки тянутся к моему лицу, обхватывают с двух сторон за щеки. Он вглядывается в глаза с таким чувством, как будто ему физически больно от вида моих слез. И мне хорошо. Мне уже и плакать не очень-то хочется! Только одна слезинка, не удержавшись, падает с ресниц на щеку и бежит, оставляя ощутимую влажную линию на щеке.

Мой муж горько стонет и губами притрагивается к этому мокрому следу. И это так оглушающе трогательно! В этом прикосновении столько любви, что сердце сжимается! Вот я зараза! Разве можно так мучить любимого мужчину? Тянусь к нему, руками обвиваю шею, целую, куда придется. Подставляет губы. Целую в губы! Немного на них притормаживаю, углубляя поцелуй. Языком исследую его рот. Мне нравится. Особенно жаркий отклик. Особенно его бешено стучащее сердце, которое чувствую плотно прижатой к нему грудью.

Стягивает с кресла. Поднимается в полный рост, подхватив за талию. Держит! Восхищаюсь. Сильный такой… Ловлю его взгляд, брошенный в сторону постели. Ага! Сейчас же! Пару минут придется потерпеть, мой дорогой! Обхватываю его лицо ладонями, поглаживаю большими пальцами скулы. Начинаю контратаку:

— Люблю тебя. Очень-очень тебя люблю. Мне никто не нужен, кроме тебя! Ты же знаешь? Ведь знаешь? — кивает, довольно щурится, еле сдерживая улыбку. — Ты у меня самый лучший. Ты самый умный, самый красивый, самый сильный! От таких мужчин разве гуляют жены? Да никогда! Просто смешно! Да и там из мужчин, кроме Юрия Анатольевича и пары старых маминых юристов, я ни с кем не контактирую, ты же знаешь. Тем более, дядя Юра простится в отпуск, а мне для руководства мало дважды в неделю выходить до обеда! Ну, а если вдруг ты думаешь, что я могу с каким-то "кобелем" познакомиться по пути в офис, давай будешь сам провожать и забирать вечером обратно?

Тяжело вздыхает. Не согласен. Пока… Чуть разжимает руки и я скольжу вдоль его тела — ошибочка, мой дорогой! В процессе становления на ноги я чувствую все его каменные мышцы — руки, пресс, бедра… Особенно бедра… Особенно одна… Очень каменная мышца. По которой я, якобы нечаянно, провожу рукой. Он словно давится вдохом! Глаза на секунду зажмуриваются. Сражение почти выиграно. Еще немного поднажать:

— Для Катюшки я нашла частный детский садик, где замечательная методика обучения применяется, а Алика в школу удобно будет отвозить — это же рядом с офисом! Я сама его смогу водить на кружки в перерывах. Да и пора уже освободить дом, в самом деле! Мы же обещали к осени переехать в город и оставить Веронику и Захара здесь одних! Ты ведь Захару не даешь "Востоком" руководить! А ведь обещал, что сам только мальчишек тренировать будешь! Но ведь вмешиваешься во все его решения!

Немного дегтя в этой бочке меда не повредит… Добавляю, вытаскивая на поверхность свою тщательно скрываемую, но все-таки существующую ревность:

— И еще… Между прочим, мне не нравится, что Вероника здесь живет с нами. В смысле, мне не нравится, что ты и она в одном доме живете! Нет, я люблю ее, как подругу! Но! Но мне кажется, ты иногда ТАК на нее смотришь, как будто… А-аа! Ты вчера восхищался ее платьем! И сделал комплимент прическе! А еще, когда она напекла блинов, ты ЕЛ ИХ! И хвалил! И…