окна и лужайки. На окраине города в заросшем водорослями саду глубоко в иле покоился обветшалый мраморный бюст. В глазах у него сверкали бриллианты. Мелузины отвели нас подальше от оживленной улицы. Дорога была вымощена не камнями или кирпичами, а разномастными деньгами – золотыми, серебряными или бронзовыми кронами, чужеземными монетами, которые я не признала. Иногда попадались драгоценные камни или ракушки.

– Здесь всегда так… многолюдно? – спросил Бо, вскидывая брови.

Десятки мелузин собрались на улице и глядели на нас. Их глаза сияли, а кожа блестела. Многие носили наряды, вышедшие из моды сотни лет назад – вычурные и богато украшенные, – в то время как другие, как наши стражи, не носили вообще ничего. Тритон с костяным ожерельем и жемчужным капюшоном подмигнул мне издалека. Его спутница выкрасила все тело в золотой цвет, украсив затейливо заплетенные в пучок волосы лишь вилкой.

Кажется, из схожего у мелузин были лишь ноги.

– Мы давно не ходили по суше, – пояснил Орельен.

Из-за поворота показалась упряжка желто-коричневых осьминогов, тянувших за собой позолоченную карету. Правда, краску разъело соленой водой, дерево сгнило, а крыша наполовину обломилась. Но мелузины радостно захлопали в ладоши, а пара в карете – господи, у одного даже монокль был – помахала, словно королевские особы. Возможно, короли и королевы подводного царства владели осьминогами и каретами. Может быть, они вшивали акульи зубы в вуали и носили золотые столовые приборы в напудренных париках.

Весь город сиял от смехотворной роскоши, превратившейся в пустышку.

Просто восторг!

– Хочу парик. – Я не могла насмотреться на все вокруг, пока мы шли мимо каменных лавчонок с кадками, в которых росли красные водоросли. Какая-то мелузина выгуливала свою любимую пятнистую черепаху на золотистом поводке. Другая на углу улицы нежилась в ванне на когтистых лапках, поливая ноги водой из кувшина. На наших глазах они превратились в черные плавники. Торговцы предлагали разномастные товары, от оладий из моллюсков и крабовых клешней до сережек из ракушек и жемчуга и музыкальных шкатулок. Свет морских звезд зловеще отражался на каждом лице – только он и освещал город. – Почему мелузины носят парики?

– И одежду? – спросила Коко, разглядывая пару русалок. Обе были затянуты в тяжелые шлейфы из парчового бархата и… корсеты. Только корсеты. Без лифа, без блузы. – Как носить одежду с плавниками? Она же тяжелеет от воды.

– А утонуть мелузины могут? – полюбопытствовала я.

Олимпьенна задумчиво склонила лавандовую голову и поджала лиловые губы.

– Не говорите глупостей. Конечно же, мы не можем утонуть. У нас ведь есть жабры. – Она вытянула шею, обнажив перламутровые разрезы по бокам. – И легкие. – Олимпьенна глубоко вдохнула. – Но да, к сожалению, красивые наряды доставляют неудобства под водой. Поэтому мы так ждали вашего приезда.

– Чтобы надеть одежду? – Бо нахмурился, когда мимо прошел мальчик в алых штанах-галифе и развевающемся плаще. Тот оскалил на нас острые зубы. – Вы осушили целый город, чтобы надеть… одежду.

– Мы осушили город, потому что любезны к гостям, – ответил Ласимонн удивительно низким голосом. – А надеть наши сокровища – лишь приятное дополнение.

«Надеть сокровища». Ха. В этом есть смысл. Где еще мелузины могли найти под водой роскошные одежды, как не на затонувших кораблях. Возможно, рубины Ласимонна как раз были с того расколотого корабля, что покоился у Ля-Пале-де-Кристаль.

– Сколько нужно времени, чтобы осушить город? – Я вгляделась в темный переулок, который, казалось, уходил прямо в пропасть, и, клянусь, я увидела, как моргнул огромный глаз. – А что там внизу?

– Гигантский кальмар. Не тревожьте его. – Кончиком трезубца Орельен подтолкнул меня обратно на главную дорогу.

– Исла предвидела ваш визит еще несколько месяцев назад. – Шабтай перебросил косу через мускулистое плечо и жестом велел нам идти дальше. Дворец уже был перед нами. – С той минуты, как ты решила выйти замуж за охотника, а не сбежать или сдаться шассерам.

Бо откашлялся, поглядев на воду вдалеке. В его темных глазах тускло отражалось мерцание морских звезд.

– И все же Константин не позволил мне и Селии пройти к берегу. Даже сказал, что люди, испившие из вод, сходят с ума.

Эльвира бросила на нас взгляд через плечо.

– А ты испил из вод?

– Я… – Бо нахмурился и посмотрел на Селию. – Мы пили?

Она медленно покачала головой и вскинула брови.

– Не знаю. Пока я была без сознания, мне привиделся тревожный сон, но я подумала…

Эльвира понимающе похлопала ее по руке.

– Сны всегда больше, чем просто сны, мадемуазель Селия. Это наши самые сокровенные желания и самые мрачные тайны, ставшие явью и приходящие только под покровом ночи. В них мы можем познать себя.

В призрачном свете кожа Бо казалась землистой. Он сглотнул, явно встревоженный.

– Я не говорил никакой правды.

– Неужели, ваше высочество?

Бо не ответил. Лишь растерянно и обеспокоенно уставился на Эльвиру. Она тихо засмеялась.

– Не бойся. Вы не сойдете с ума. Вы вошли в воды по приглашению Провидицы, и она защитит ваш разум, пока вы здесь.

Я нахмурилась сильнее, когда другие стражи опустили прогнивший трап, чтобы мы смогли подняться на корабль.

– Единственный вход для людей в Ля-Пале-де-Кристаль, – пояснил Орельен, подталкивая нас вперед.

Мы осторожно прошли за мелузинами по мягкому дереву. Оно прогибалось под ногами.

Наверху нас встретила пышная русалка. Ее серебристые волосы были тщательно уложены, серые глаза помутнели с годами. В уголках рта залегли тонкие морщинки от улыбки.

– Bonsoir[13]. – Она поприветствовала нас глубоким реверансом, сверкая шлейфом.

На этой русалке не было ни вилок, ни моноклей. Она выглядела как истинная аристократка. Даже цвет и ткань ее платья – шелк цвета баклажана, украшенный золотой нитью, – были верхом моды в Цезарине.

– Добро пожаловать в Ля-Пале-де-Кристаль. Я Эглантина, личная служанка Провидицы и придворная дама. Я буду сопровождать вас, пока вы гостите в нашем доме.

Как и Анжелика, Эглантина двигалась с безупречным изяществом и уверенностью. Она повернулась к огромным дверям. Каким-то чудом вода не разъела помещение позади – возможно, то была каюта капитана – да и практически вся палуба на корме была цела. Некоторые доски пошли трещинами или полностью сгнили. Сквозь зияющие дыры пробивался мерцающий свет свечей. И музыка. Я прислушалась к звукам навязчивой мелодии, но Орельен снова подтолкнул меня вперед, через двери на парадную лестницу. Устланная заплесневелым ковром и освещенная позолоченными канделябрами, лестница, казалось, спускалась в чрево корабля.

Я взглянула на стеклянные шпили наверху.

– Мы не пойдем наверх?

– Гостям не разрешается заходить в башни. – Орельен уже настойчивее толкнул меня. – Там могут находиться только Провидица и ее придворные.

– А ты служишь при дворе?

Он выпятил мускулистую