– Через пару дней опять подморозит,– пообещал Слава.– А потом снег пойдет. Поехали в театр.

– В театр? – Наташа удивилась.– В какой?

– В хороший. Сама выберешь. Время подходящее.

– А Андрей?

– Мы ему записку оставим. Угрожающую. Как он смеет такую девушку одну оставлять? – Зимородинский засмеялся.

Наташа тоже рассмеялась.

– Правильно. Представляешь, он еще в октябре мобильный телефон купил. И не носит. Сказал: «Не хочу под крутого косить». Так и сказал, слово в слово. Машина иностранная ему имидж не портит. И дружки-бандиты тоже. Спорим, он от меня прячется?

– Ага,– усмехнулся Слава.– Гарем себе завел на стороне.

– Если бы,– грустно проговорила Наташа.– Опять в какую-то историю ввязался. Боюсь я за него.

Зимородинскому очень хотелось ее обнять. Но как раз этого делать не следовало.

– Не бойся,– успокоил Вячеслав Михайлович.– Он заговоренный.

– Ну, какие идеи? – спросил Ласковин.

Вошь покачал головой: никаких идей. Андрей склонен был с ним согласиться. Вот уже три часа они вели наблюдение за резиденцией сектантов. Пронаблюдали перемещение по меньшей мере ста человек, прибытие и убытие двух дюжин машин, причем восьми – с иностранными номерами. Заодно убедились: охраняется резиденция очень качественно.

– Если засесть со снайперкой вон там… – Вошь махнул в сторону сосен.

Теперь уже Андрей покачал головой: не вариант. Его напарник и сам понимал, что не вариант. Ласковину хотелось устроить нечто грандиозное. А пристрелить парочку сектантов – только дурной вой поднимется.

– Можно «Агленью» попробовать,– предложил Вошь.– Дом, может, и не развалит, но попортит, это точно.

– «Аглень» – это что?

– Гранатомет, разовый. Мне на днях предлагали.

– Не пойдет,– возразил Ласковин.– Вместе с домом и этих накрошит немерено.

– Ну тогда не знаю,– развел руками Вошь.– Тогда только броня.

– Вроде той, на которой мы из ВЧ удирали?

– Примерно. Только если у них, кроме стрелкового оружия, есть кое-что посерьезней, пожгут на счет раз.

– Может, тогда лучше танк? – усмехнулся Ласковин.

– Лучше,– согласился Вошь.– Но с танком мне одному не управиться, БМП-2 – штука привычная. А огневая мощь у нее серьезная. Пушка, ПТУР, ПК…

– Дело за малым,– подытожил Андрей.– Раздобыть эту самую БМП-2.

– Сумеешь? – совершенно серьезно спросил Вошь.

Ласковин поднялся, отряхнул с колен снег.

– Поехали,– сказал он.– Познакомлю тебя с моим генеральным директором.

– Не понял?

– Поймешь по ходу дела. Надеюсь, вы друг другу понравитесь. Привычки у вас похожие. Чуть что – сразу палить.

По случаю выходного дня верхушка «Шлема» оттягивалась по полной программе. Три голопопые девчушки с визгом и паром вылетели из баньки и посыпались в снежок. Следом за девушками выкатились Абрек и Дед. Абрек, огромный, как белый медведь, с уханьем заскакал по сугробу, а Дед принялся гоняться за девушками. Те уворачивались, жизнерадостно тряся сиськами. Девушки были незнакомые.

Абрек первым обратил внимание на подъехавшую «ауди».

– А! – взревел он.– Спортсмен приехал! – Помахал медвежьей, в снегу, лапой.—Присоединяйся, Андрюха! – и вразвалочку побежал обратно в баньку.

– Присоединимся? – спросил Ласковин.

– Можно,– задумчиво произнес Вошь.– Бандит?

– Сидел.– И прибавил на всякий случай: – Недвижимостью никогда не занимался.

Вошь сверкнул глазами: намек понял.

– Какие люди! Андрей Александрович!

Холуек. Красавец с плакатным профилем и мужественными плечами. Ласковину почему-то всегда хотелось дать ему по морде. Вероятно, из-за несоответствия между этой самой мордой и ее подобострастным выражением.

– Машину отгони,– скомандовал Ласковин.– Пойдем, Вошь, попаримся. Три часа в слякоти провалялись, так и простудиться недолго.

Шутка. Единственная болезнь, которую Андрей принимал всерьез,– переизбыток свинца в организме.

Баню Ласковин уважал. В равной степени и русскую, и сауну. У каждой – свои достоинства. А чего не любил, так это водку в баньке пить. Да и пиво тоже. Расслабон не тот. Мутный. Зато любил перед банькой в бассейне поплавать. Хотя десять на двенадцать – это не бассейн, а лужа. Трахаться, а не плавать. Но что есть, то есть.

Разбежавшись, крутанул сальто в воздухе и плюхнулся в воду. Четыре гребка, поворот, толчок, четыре гребка, поворот… Волк в клетке.

Вошь задумчиво глядел на голубую воду. Жилистый, загорелый, подкопченный… как вобла.

– Ныряй,– крикнул Андрей.

Вошь кивнул, оттолкнулся и плавно, по дуге, вошел в воду. Вынырнул, подплыл.

– Хорошо живете.

– Хорошо,– согласился Ласковин.– Ладно, пошли погреемся.

Девушек в парилке не было. Только Абрек и Дед. Красные, умиротворенные.

– Здоро?во! Это кто с тобой?

Ласковин с удовольствием смотрел, как Абрек и Вошь прицениваются друг к другу. Как два матерых зверя разной породы.

– Знаменитый человек,– пояснил Ласковин.– Ты о нем слыхал, Абрек. Гоблин.

Оба одновременно напружинились. И одновременно стегнули Андрея взглядами: ты как, крышей не поехал? Даже флегматичный Дед привстал с полки.

– Спокойно,– усмехнулся Ласковин.– Никто никого не мочит. Просто знакомимся.

– Ну ты даешь, Андрюха! – рыкнул Абрек.

Вошь ничего не сказал, но чувствовалось: очень ему не хватает оставленной в предбаннике железной машинки.

– А я думал, тебе будет любопытно,– заметил Ласковин.

Абрек, гора красного мяса, увенчанная маленькой, с приплюснутыми ушами, головой, аккуратно расправил простыню, сел.

– Дед,– позвал он.– Плесни на камешки.– Поерзал, устраиваясь.– Да, Спортсмен. Мне любопытно, ты прав. Здорово, Гоблин!

– Меня зовут Вошь.

– Как?

Дед фыркнул. Но Абрек даже не улыбнулся.

– Вошь.

– Абрек,– протянул лапу.– Лично у меня к тебе претензий нет, Вошь. Я таких, как ты, уважаю. Что скажешь?

Вошь шевельнул плечами:

– Поживем – увидим.

Расстелил простыню на свободной полке, улегся на живот, закрыл глаза.

Дед жестом привлек внимание начальника, показал на Вошеву спину, поднял палец.

И тут Андрей с опозданием сообразил, что оставило шрамы на мускулистой спине напарника. Выругал себя: мог бы и раньше додуматься, у самого аналогичные отметины, хоть и заделанные поаккуратнее. Дело, конечно, не в косметике. Дело в том, что люди с такими дырками обычно располагаются на пару метров ниже поверхности земли.