— Тем хуже для них! — сказал Джон Харрис. — У нас, как у Фемиды, на глазах повязка. Если эти бездельники сделали перед смертью доброе дело, то это им зачтется на небесах. Я не буду возражать.

— Вовремя мы пришли к вам на помощь, — сказал Лобстер. — У нас у каждого по два револьвера в руках

— Хаджи-Ставрос — это я

и еще по два револьвера в карманах. Каждый из нас мог бы прикончить больше двадцати бандитов. Кстати, хоть мы многих и перестреляли, но ведь другие могут вернуться. Верно, Джакомо?..

— Лично я, — сказал мальтиец, — готов уложить целую армию здоровенных детин. Сейчас я в ударе! В голове не укладывается, что этими руками я только и делал, что запечатывал письма.

Тем временем противник пришел в себя и возобновил осаду. Несколько бандитов осторожно заглянули поверх баррикады и увидели результаты бойни. Колцида не мог понять, откуда свалились эти демоны смерти, перебившие, не разбирая, столько народу. В итоге он решил, что пули и яд сделали свое дело, что с Королем наконец покончено, и приказал осторожно разобрать баррикаду. Мы в это время стояли, прижавшись к стене, в десяти шагах от лестницы. Мои друзья, услышав шум разбираемых завалов, решили перезарядить оружие. Хаджи-Ставрос не стал им мешать. Он только спросил у Джона Харриса:

— Где Фотини?

— У меня на борту.

— Вы не причинили ей зла?

— А вы решили, что я учусь у вас мучить юных девушек?

— Вы правы. Я мерзкий старик. Простите меня. Пообещайте, что вы ее помилуете.

— А чего вы ждете от меня? Я нашел Германа и верну ее, когда вам будет угодно.

— Какой размер выкупа?

— Старый дурень!

— Сейчас сами увидите, — сказал Король, — какой я старый дурень.

Левой рукой он обнял Димитрия за шею, протянул скрюченную дрожащую руку к рукоятке сабли, с трудом вытянул саблю из ножен и заковылял к лестнице, рядом которой инсургенты Колциды опасливо разбирали завалы. Увидев его, они отпрянули, словно перед ними разверзлась земля, и из преисподней явился дух мести. Было их человек двадцать, но ни один не осмелился защищаться, просить прощения или просто сбежать. При виде ужасного лика воскресшего Короля на них напала дрожь. Хаджи-Ставрос направился прямо к бледному похолодевшему от страха Колциде, который попытался спрятаться. Король с непостижимым усилием отвел руку назад и одним ударом отсек объятую ужасом гнусную голову. Сразу после этого его затрясло. Сабля упала на труп, но он не снизошел до того, чтобы ее поднять.

— Я ухожу, — сказал он. — Мои ножны останутся пустыми. Клинок уже ни на что не годится. Как и я сам.

Бывшие соратники Короля стали по очереди подходить к нему и просить прощения. Кое-кто умолял не

покидать их. Они не знали, как жить без него. Хаджи-Ставрос не удостоил их ответом и попросил нас отвести его в Кастию, чтобы взять там лошадей, а потом помочь добраться до Саламина и забрать Фотини.

Бандиты без возражений дали нам уйти. Вскоре мои друзья заметили, что я едва передвигаю ноги. Джакомо поддержал меня, а Харрис спросил, не ранен ли я. Король бросил на меня умоляющий взгляд. Бедный старик! Я сказал друзьям, что повредил ноги, когда безуспешно пытался сбежать. Мы медленно спускались по горной тропе, прошли по ней не меньше четверти лье и все это время слышали крики раненых и голоса оставшихся бандитов. На подходе к деревне стало проясняться небо, и подсохли дороги. Первый луч солнца показался мне невероятно красивым. Но Хаджи-Ставрос не обращал внимания на окружающий мир. Он полностью ушел в себя. Было видно, что ему непросто дается расставание с пятидесятилетней привычкой.

Как только мы вошли в деревню, нам повстречался монах, тащивший в мешке пчелиный рой. Он велеречиво поприветствовал нас и извинился за то, что давно не заходил в гости. Сказал, что его сильно напугали выстрелы. Король помахал ему рукой и прошел мимо.

Лошади моих друзей и проводник ждали нас у колодца. Я спросил, почему у них четыре лошади. Они объяснили, что в экспедиции участвовал также господин Мерине, но по дороге он спешился, чтобы рассмотреть какой-то камень, и с тех пор не появлялся.

Джакомо Фонди усадил меня в седло, держа мое тело на вытянутых руках. Отказаться от этой привычки было выше его сил. Король с помощью Димитрия с трудом взгромоздился на лошадь. Харрис с племянником вскочили на своих коней. Мальтиец, Димитрий и проводник отправились пешком.

По дороге Харрис рассказал мне, как ему удалось захватить в плен дочь Короля.

— Вы и представить себе не можете, — сказал он, — как это было просто. Я вернулся из экспедиции очень довольный собой и гордый тем, что пустил на дно полдюжины пиратских посудин. И вот бросаю я якорь в Пирее и схожу на берег. А поскольку я целую неделю не видел ни одной живой души, кроме своей команды, то решил немного развлечься. Отыскал я в порту фиакр, нанял его на весь вечер и заехал к Христодулу. Захожу в дом и вижу, что все сидят подавленные. Ну, думаю, что могло приключиться в доме кондитера? Время было позднее, вся компания сидела за столом и ужинала. Там были Христодул, Марула, Димитрий, Джакомо, Вильям, господин Мерине и эта девочка, что приходит по воскресеньям. Она, кстати, вырядилась в тот вечер, как никогда. Ну, Вильям мне все и поведал. Не буду говорить, как я разорался. До чего же я был зол на себя за то, что так невовремя покинул вас. Димитрий поклялся, что сделал все, что мог. Он весь город оббегал в поисках пятнадцати тысяч франков, но так и не собрал нужную сумму. В отчаянии он даже обратился к господину Мерине, но наш славный Мерине уверил его, что одолжил все деньги близким друзьям, а они, мол, далеко отсюда, очень далеко, дальше, чем на краю земли. Черт побери, говорю я Лобстеру, со старым бандитом лучше всего расплатиться свинцовыми монетами. Зачем, спрашивается, быть круче Немрода30, если твои таланты хороши лишь для того, чтобы сшибать мишени у Темницы Сократа? Не организовать ли нам охоту на паликаров? Я до сих пор жалею, что в свое время отказался от поездки на охоту в Центральную Африку. Но ведь вдвойне приятнее охотиться на дичь, которая способна себя защитить. Сейчас, говорю, соберем запас пуль и пороха,