– Когда Розалия придёт в себя не вздумай ей что-то ляпнуть.

– А какое ей дело с кем вы спите? – безэмоционально ответила она.

– Такое вот дело. Она влюблена в сосуд, чем я с удовольствием воспользуюсь.

Крина обернулась и внимательно посмотрела на меня.

– Вы собираетесь трахнуть её?

– Пока нет, но время покажет. В любом случае, на нашей стороне будет один из героев. И если ты из-за своей же тупости спутаешь мне карты, но сильно пожалеешь. Сама знаешь, есть вещи пострашнее смерти.

– Я не такая дура, – обиженно сказала она. – Розалия ничего не узнает, не беспокойтесь.

– Я очень на это надеюсь.

Когда Крина ушла, я решил позвать элементаль. Она не должна была заходить в мою комнату без спроса, но проследить за ней для меня не представлялось возможным. Всё же иногда появлялось странное чувство, будто она всё же следит за тем, как я занимаюсь сексом с демоницей.

Встав и одевшись, я проследовал в соседнюю комнату.

– Анна? – тихо позвал я приоткрыв дверь.

– Да, папа? – она села на кровати, на которой до этого лежала.

– Мне нужно немного с тобой поговорить.

– Я тебя слушаю, – улыбнулась она.

– Ты ведь ничего не расскажешь обо мне и Крине Розалии, – поинтересовался я садясь на кровать.

– А что я не должна рассказывать? – удивилась она.

– Что я сплю с ней, провожу время наедине ночью.

– Хорошо, не скажу. А что в этом такого?

– У многих бывает ревность, и я не хочу, чтобы это чувство появилось у Розалии. Ты ведь помнишь, что она мне нужна?

– Да, помню, папочка. Не волнуйся, всё будет хорошо.

– Спасибо тебе.

Я приобнял её и поцеловал в макушку, очередной раз поражаясь тому, какая она горячая. Почему прежде, в первой жизни демоном, я не обращал на подобное внимание? Как порой всё может изменить отношение к происходящему.

***

– Забирай.

Дана протянула мне кошель, который я тут же схватил и подкинул в руке с довольной улыбкой.

– Доволен? Выставил меня полной дурой перед отцом, – с обидой сказала она.

– Но ведь было весело, разве нет?

– Скажи, ты ведь теперь оставишь меня в покое?

Я посмотрел в правый верхний угол с задумчивым видом.

– Даже не знаю, с тобой так весело.

– Ты же обещал! – в отчаянии вскрикнула она.

– Ты не хочешь, чтобы я приходил в гости? – показушно расстроенно спросил я.

– Пожалуйста, оставь меня в покое, Владимир.

– Я бы может и рад, но у нас есть общий ребёнок, а это ответственность.

– Это мой…

Она осеклась, испуганно смотря на меня.

– Наш. Это наш сын.

Похоже, до неё начало доходить.

– Нет, ты не посмеешь…

– Не посмею что?

– Ты никогда не станешь хозяином этих земель! Слышишь? Это невозможно! Ты не имеешь никакого отношения к моей семье!

Из её уст это звучало скорее как оправдание, чем как тезис. Так что я лишь ухмыльнулся и исчез, попутно развеяв [Тишину].

Дана ещё какое-то время посидела на стуле, поперебирала свои склянки, а потом позвала стража, что стоял за дверью:

– Позови отца.

Глупышка. Я тем временем аккуратно подоткнул кошель под её матрас и уже занял удобную позицию за окном в ожидании представления.

Явился Больдо с ещё двумя своими стражами, что принялись обыскивать комнату. Дана всё это время стояла с гордо поднятой головой, уверенная в своей правоте. Но длилось это недолго, пока кошель не был найден.

– Клянусь, он был здесь! – в отчаянии вскричала она. – Пожалуйста, отец, поверь мне!

Старик лишь укоризненно покачал головой.

– Я хотел бы тебе верить, но факты говорят обратное. Прости.

Он развернулся и хотел было уйти, но Дана бросилась ему под ноги, встав на колени. Она взяла его за руку и со слезами на глазах начала умолять:

– Папа, папочка, прошу тебя, я не вру! Он был здесь! Он страшный человек! Пожалуйста, папа, не оставляй меня одну!

– Лекарь приедет через два дня. Он поможет тебе. Лучше тебе не покидать комнату в это время.

Больдо наклонился, чтобы поцеловать руку дочери и прижать к щеке.

– Я люблю тебя, дочка.

– Папа, нет! – только и крикнула она. – Владимир хочет стать хозяином этих земель! Он убьёт меня и тебя, всех, кто встанет на его пути! Пожалуйста, папа, верь мне.

Я видел выражение лица старика – ему было больно выслушивать этот бред. Поэтому он высвободил руку из хватки дочери и ушёл не проронив ни слова. Стража покинула комнату вслед за ним, прикрыв за собой дверь. Дана так и осталась сидеть на полу, поглощенная своим горем и закрыв лицо рками.

Её тихие рыдание не вызывали во мне никаких эмоций сочувствия или сожаления. Она считала себя самой умной, ставила выше других. Ни изгнанный шестой герой, ни даже родной брат не значили для неё ровным счётом ничего. А гордыня не зря считается грехом, за который расплата приходит отнюдь не в загробной жизни.

***

Я заранее озаботился о том, чтобы комната Розалии была достаточно освещена. За неделю состояние девушки заметно улучшилось: появился румянец на щеках, слегка поправилась. Так же было заметно, что она подросла, вот только насколько – пока было сложно судить, так как она практически всегда лежала. Она определенно повзрослела и уже была похожа на пятнадцатилетнего подростка.

– Не могу поверить, что это не сон, – улыбнулась она мне.

Я каждый день приходил к ней и разговаривал, но только спустя столько времени она наконец поняла, что всё это ей не привиделось.

– Обещай больше никогда не поступать так опрометчиво.

Я погладил её руку и она улыбнулась сидя в подушках.

– Обещаю.

– Я очень переживал, когда узнал, что с тобой случилось.

– Но, Владимир, как ты узнал где я?

Я вздохнул. Наконец она спросила это.

– Скажи, Лукреция была похожа на демона?

– Нет, она добрая, хоть и пытается казаться высокомерной.

Я улыбнулся – сама наивность! Если бы не Кодекс, о котором Розалия, разумеется, ничего не знает, то была бы она давно мертва. Да и не все Жрицы Тьмы соблюдают его, заранее готовя жертву для задабривания своей госпожи.

– А что, если я тебе скажу, что демоны не зло?

– Не зло? – удивилась она.