— Конунг Хаук, слушай меня! — Оберон смотрел прямо на викингов, веселье исчезло из его глаз, в этот момент алых, точно пламя заката. Голос повелителя фэйри звучал грозно, в нем чувствовался свист приближающегося урагана. — Все без исключения говорят о том, что я должен просто убить тебя.

Лицо конунга не изменилось, лишь глаза посветлели, налились мертвенным, белым холодом.

— И друид Мерлин, чья мудрость превыше неба, и лучший из наших лазутчиков Ваниэль, — мелкий летун сделал в воздухе круг, — и Четырежды Почетный Хобгоблин Калибан, — носатый толстяк, не так давно познакомившийся с кулаками Кари, злобно осклабился, — и даже фея Вивиан, Владычица Озера.

Ненависть в глубине темных глаз женщины не исчезла, лишь едва заметно колыхнулся меч на ее поясе.

Оберон замолчал, впившись взглядом в каменное лицо Хаука.

— Этой-то чего от нас надо? — изумленно прошептал Вемунд. — Чем мы ее обидели?

— Ее саму — ничем, — тихо ответил Арнвид, — а вот ее воспитаннику, белобрысому Ланселоту, не раз дорожку перебегали. Вот она и злится…

— Я счастлив, — бескровные губы конунга разлепились, рождая слова, которые свободно разносились по огромному залу, где вдруг стало очень тихо, — что нажил себе врагов не только в мире людей, но и здесь! Такое удается далеко не каждому! Поступай как хочешь, правитель, но помни: мы будем сражаться, даже если против нас выступят все фэйри!

— Не сомневаюсь! — Монолит лица правителя Страны Чар рассекла трещина усмешки. — Но если бы меня попросил о твоей смерти кто-либо один или двое, даже это не удержало бы меня. Но сразу четверо! Ты слишком необычный человек, чтобы вот так просто убить тебя…

Мерлин скривился, как от сильной боли, крылатый Ваниэль от обиды чуть не врезался в стену. Четырежды Почетный Хобгоблин выглядел так, словно его заставили вылизывать пол, а лицо Владычицы Озера на мгновение исказила дикая ярость.

Викинги стояли неподвижно, но чувствовалось, что напряжение неизбежного боя, смертельного и безнадежного, только что охватившее их, теперь отступает, рассеивается, точно темный дым под сильным ветром. В притихшей было королевской свите вновь начались разговоры, зазвучали смешки.

— Но отдать котел просто так я тоже не могу. — Оберон пожал плечами. — Сам понимаешь, это было бы неразумно, а подданные перестанут уважать правителя, совершающего глупые поступки. И поэтому в обмен на Ундри я бы попросил тебя о некоторых услугах…

— Что за услуги?

— Ну, во-первых, — повелитель фэйри изобразил смущенную улыбку, — повадился кто-то в моем саду ночами яблоки грызть. Не съедает, а надкусывает. Лучшие стражники пытались поймать, да все без толку… Потом, поселился на севере моей страны, в горах, ужасный дракон. Ревет, воняет, огнем пышет, одной фэйри прическу спалил. В общем, житья от него нет. Надо бы утихомирить.

— Мало нам было великана, — пробормотал Торир, уныло почесывая грудь, — теперь еще и дракон…

— И в-третьих, — Оберон на мгновение замолк, глаза его, цвета волчьей шкуры, затуманились, — чтобы замок мой не обеднел после потери Ундри, достаньте мне волшебную иглу Луйн, скованную некогда кузнецами племен Богини Дану, владевшими этой землей до бриттов. Воткнешь эту иглу в человека или фэйри, и после этого он не сможет скрыть правды, сколь бы страшной для него она ни была.

— И где спрятана эта игла? — осторожно поинтересовался Хаук.

— В мире людей, на высочайшей горе Каледонии, — ответила вместо мужа Титания. — Ее охраняют мощные заклинания, наложенные жрецами Богини. Они не пускают фэйри на гору.

— Это же сколько туда тащиться? — с недовольным выражением на лице пробурчал Нерейд. — Полгода туда, полгода назад…

— Мои слуги доставят вас туда и обратно в мгновение ока, — укоризненно покачал головой Оберон, — но после того, как вы выполните первые два задания. Все, что нужно, будет вам предоставлено!

— Сегодня же мы ночуем в вашем саду, — холодно сказал Хаук. — Пусть нас проводят туда.

Усыпанное крупными звездами, похожими на огромные снежинки, черное небо нависало так низко, что казалось — оно вот-вот рухнет на головы, если бы не деревья, раскинувшие мощные ветви. Неумолчно шелестели ласкаемые ветром листья, а между стволами носились свежие и чистые ароматы, совсем не похожие на тот дурманящий запах, что встретил викингов у входа в замок.

Сад владыки фэйри располагался внутри замковой стены, занимая нависший над бездонной пропастью уступ. Пока было светло, конунг заставил дружинников обойти его весь, запомнить каждый корень и куст, чтобы потом, ночью, легко ориентироваться без света.

Солнце зашло, и они залегли вокруг небольшой поляны, в центре которой стояло яблоневое дерево, все усыпанное розовыми, как девичьи щеки, плодами. Многие из них были обгрызены, нежную мякоть безжалостно и торопливо рвали, непонятно, правда, с какой целью.

Лежать было холодно, и Ивар все время ежился, с завистью поглядывая в сторону замка, откуда доносились далекие звуки музыки и отзвуки смеха. Из окон вырывался неяркий золотистый свет.

Звезды неторопливо перемещались по небосклону, пение и музыка потихоньку затихали, и к полуночи замок Титании и Оберона погрузился во мрак. Не светились факелы на стенах, не перекликались неизбежные в людском укреплении стражники. Замок фэйри защищали могучие чары. Которые, тем не менее, ничем не помешали таинственному вору.

Спать хотелось все сильнее и сильнее, рот раздирала зевота, тело наливалось свинцовой тяжестью. Ивар тер слипавшиеся глаза, прикладывал ко лбу холодные листья, но сонливость одолевала.

На мгновение он задремал, стукнулся головой о землю, а когда очнулся, то понял, что вокруг что-то изменилось. В тихой ночи появился новый звук, доносящийся откуда-то снизу, из пропасти, — словно множество крыльев одновременно било по воздуху. Ивар замер, стараясь даже не дышать, весь обратился в слух.

Негромко ахнул на своем посту Арнвид, забормотал, вовсе не опасаясь быть услышанным.

Тело охватило странное оцепенение. Ивар слышал и видел все, понимал, где находится, но пошевелить не мог даже веком. Неведомая сила сковала мышцы, заморозила кровь в жилах.

Краем глаза заметил, как эриль вскочил на ноги, как запылали зеленым цветом рисуемые прямо в воздухе руны. Что-то негромко зарокотало, тело тряхнуло, и тут же Ивар с облегчением почувствовал, что вновь может двигаться. Судя по приглушенным ругательствам, схожие ощущения пережили и прочие викинги.

Арнвид присел, с шуршанием укрылся в кустарнике.

— Тихо! — приглушенно цыкнул конунг.

Вокруг яблони воцарилась полная тишина. Где-то в глубине пропасти возникло и стало приближаться слабое оранжевое свечение. Словно кто-то разжег там костер и неведомым образом поднимал его все выше, норовя зашвырнуть пылающие поленья наверх.

С удивлением Ивар почувствовал, что ему становится теплее.