— Что именно?

— Так как вы вокруг памятника за ручку гуляли, а ты ее мороженым кормил! Мало разве? Сам тоже хорош, Тимур! И что ты в этой старухе бесплодной нашел?

Еще тогда. Еще тогда он все узнал, стучало в голове. Понятно теперь, почему только про один ее визит спрашивал. Только про него на тот момент и знал.

И, как опытному кукловоду, ему удалось разыграть дальнейшее, как по нотам.

— Проблемы? — нарисовался рядом охранник с парковки.

Понял, что Зойка, что одуревшая, сигналит и орет, чтобы я свалил с дороги. Что я и сделал, бросив напоследок:

— Знаешь, судя по машине, ты сильно продешевила, Зой. А он тебя поимел так, что долго теперь не отмоешься.

Она даже выскочила на этот раз, бросив поперек дороги заведенную тачку. Прямо в грязь и лужи ступила своими блестящими сапожками. Шуба повисла на одном плече. Рот скривился так что она опять стала похожа на ту большеротую загорелую Зойку.

— Ненавижу! — орала она. — Ненавижу тебя! Ничего такого я не сделала! Ничего! Все ведь живы? Так что ты от меня хочешь?! Нет у меня богатых родителей, самой приходится выкручиваться, как могу!

— Все живы? — хмыкнул я. — А ты знаешь, что Ксения руководила благотворительным фондом? Жизни детям спасала.

— Ничего подобного! Деньги она там мыла! — у Зойки затряслась нижняя губа. — Он сказал, что ее фонд только прикрытие! И журналисты сколько потом всего раскопали?

— А ты и поверила? Настоящие там были дети, Зоя. И болели тоже по-настоящему. И только благодаря Ксении и ее фонду, получали надежду на нормальную жизнь. Знаешь, что у нее лист ожидания был расписан на три года вперед? А после твоих слов никто из этих людей помощи так и не получил, Зой. Ни один ребенок. Но зато у тебя машина теперь есть красивая, круто же?

Ока покачнулась.

— Я же не знала… Откуда я могла…

— Сейчас вот знаешь. А помочь хочешь?

— Как? Что ты хочешь от меня?! Хочешь машину забирай, только забудь про меня! Думаешь, мне счастье это принесло? Да хрен там!

— Не нужна мне твоя машина. Интервью мне нужно. Твое. Одно. Скажешь, что давили на тебя. Угрожали изнасиловать, если не наврешь с три короба как раз перед выборами.

— Интервью? — она покачнулась на своих каблуках. — Но уже ведь все закончилось! Уже ведь никто ни о чем не помнит! Какое еще интервью?

— Кто надо, тот все помнит, Зой. Предложение мое ты слышала. Времени на раздумья не даю. У тебя его достаточно было, если ничего не надумала, то лишнее уже ничему не поможет.

— Тимур, — совсем тихо отозвалась она, утирая слезы. — Она что, правда помогала детям? Разве такие люди существуют?

— Ксения самый добрый и бескорыстный человек, которого я знаю. Так что существуют.

— Но она же… С тобой… Тебя…

— Совратила? Так в газетах писали? Зоя, да ты на меня посмотри, да? Не понимаю вообще, как в такую чушь могли поверить!

Лицо перекосило от рева, и я подтянул ее шубу, которая так и норовила сползти в лужу.

— Видишь, как все просто? А значит, несложно будет и всех остальных в обратном, верно? Твой единственный шанс, Зой. Давай, не тупи.

— А после этого я буду снова спокойно спать, Тимур? Вздрагивать от каждого шороха перестану?

— Какая же ты дуреха, Зоя. Прекрати уже рыдать. Все, все. Хватит.

— Но я же не зна-а-а-ала!.. Я же поверила-а-а-а!

— Хватит выть. Ответь, ты поможешь?

Она утерла слезы кулаком и решительно кивнула.

На работу я прихожу загодя, чтобы успеть напоить чаем с ватрушками пацанов, которые, по напутствию Тимура, следуют за мной по пятам.

Предполагалось, что я не должна замечать этих телохранителей, но и сама привыкла постоянно крутить головой по сторонам, никогда не позволяя себе погрузиться в мысли настолько, как это было в тот раз.

Жизненные уроки нелегко забыть, но я пытаюсь.

Хочу научиться снова доверять. Снова любить. Снова жить. А еще работать.

Я благодарна, что меня взяли в центр поддержки без специального психологического образования и сопутствующих документов. Оказалось, что сильные мира сего все-таки не могут дотянуться до каждого. И если сначала мне везде отказывали, потом на моем пути все-таки стали попадаться люди, которые не страшились моего прошлого.

— Спасибо за ватрушки, Ксения Михайловна! — благодарят мальчики из интерната и убегают на тренировку.

Они будут ждать меня вечером, когда я только выйду за границы нашего центра, и буду сопровождать меня до метро, а после до самого дома. Бесшумными тенями, верными рыцарями. Каждая съеденная ватрушка стоит этого.

Вдруг я замечаю в окне девушку, которая в четвертый раз проходит мимо, явно не решаясь зайти. Тут же подхватываю пластиковую лопатку и лейку, которые я купила как раз для таких случаев, набираю воду и выхожу, целиком заинтересовавшись клумбой у входа в центр.

Девушка с заплаканным лицом как раз разворачивается, но тормозит при виде меня. Просить помощи не так просто, как кажется, даже когда ты в отчаянии. Мне прекрасно это известно. Вот почему я даже не смотрю на нее. Больше внимания уделяю чахлым суккулентам, которые и без моей заботы простояли бы здесь следующие сто лет. Но я старательно и медленно выщипываю несуществующие сорняки, которые еще даже не успели вырасти с прошлого такого спектакля.

Девушка, крепко обхватив саму себя руками, внимательно следит за моими действиями. На вид ей лет восемнадцать. Она очень худая, и даже свободная одежда не может скрыть ее небольшого округлого животика.

И тогда я решаюсь:

— О, привет! Я одна не справлюсь, хочешь мне помочь?

Девушка вздрагивает. Это она в отчаянии и пришла сюда за помощью, и теперь сбита с толку.

— Я? — переспрашивает она. — Нет, не думаю, я спешу…

— Это не займет много времени, — отзываюсь я. — Помоги выкопать здесь ямку, а я пока схожу еще за водой? Держи лопатку.

Она аккуратно подходит ближе. Движения у нее плавные, размеренные. Так двигаются танцовщицы. Даже сейчас она ступает, как балерина по краю сцены: аккуратно, медленно, ритмично.

Выглядит она при этом настолько беззащитной и несчастной, что мне еще сильнее хочется ей помочь. Но давить нельзя.

Надеюсь, что она не сбежит, пока я иду за еще одной порцией воды в здание центра. Когда я возвращаюсь, она все еще стоит возле каменной клумбы. Самозабвенно роет ямку, как ребенок в песочнице. Слезы на ее щеках высохли, она целиком погружена в свои мысли.

— Я выкопала! — она искренне улыбается мне, радуясь выполненному поручению.

Улыбка стирает печаль с ее лица. Она красивая, со светлыми волосами, бледной кожей. Я видела именно таких девочек в прошлой жизни, когда сама пыталась стать такими же, как они. Хрупкие, прозрачные, неземные существа.