– Войдите… – раздался за дверью такой же несмелый ответ, и герцог, проглотив вставший в горле комок, отчаянно толкнул дверь.

Они сидели прямо напротив входа, на краю застланной постели, грустная молодая женщина с пепельными волосами и бледный худенький мальчик, и смотрели на Олтерна одинаковыми серебряными глазами. В этих ожидающих глазах светилось столько настороженной надежды, затаенного страха и растерянности, что герцог задохнулся от нежности и любви, желания схватить их и надежно спрятать, укрыть от всех несчастий и всех бед.

– Леонидия… счастье мое… – Он ринулся к этим таким еще незнакомым, но уже таким родным людям, подхватил на руки поднявшуюся навстречу женщину, стиснул в объятиях, теряя и букет, и шкатулку. – Наконец-то я вас нашел.

– Олт… – всхлипнула она куда-то ему в шею, – поставь меня, тяжело же…

– Не могу. – Он нашел ее губы, прильнул к ним как к драгоценной святыне, бережно и нежно, и, почувствовав, как они тотчас дрогнули, потянулись к нему в ответ, облегченно выдохнул.

Вот теперь все у них будет хорошо, раз она так же тосковала по его поцелуям, как он по ее глазам, по ее голосу и смеху. И у них есть сын… драгоценный дар ее любви, который эта хрупкая женщина сумела сохранить в такой тяжелой обстановке, в какой его потеряла бы тысяча других женщин. Вряд ли проклятая ведьма не пыталась напоить кузину какими-нибудь гадостями. Олтерн еще раз нежно коснулся губ любимой и шепнул:

– Извини, я посажу тебя на минутку, – и скрепя сердце выполнил это обещание, но так и не выпустил из руки ее ладошку. Присел на корточки перед Тэлродом и протянул ему вторую руку: – Прости меня, сынок, что я так долго не приходил. Но если бы хоть слово… хоть намек… – Он яростно скрипнул зубами. – Ему очень повезло… Если бы я уже не присягнул Лоурдену, искали бы сейчас другого советника.

– Олт… прости… но мы слышали ваш разговор, – нежно гладя его второй рукой по лицу, призналась Леонидия, – это было мое условие… Зора отучила меня верить людям. И я согласна с настоятельницей насчет советника… и про замок. Мне так хочется пожить где-нибудь спокойно… а ты сможешь приходить, когда захочешь.

– А если я не захочу уходить? – жадно вглядываясь в ее глаза, с лукавинкой спросил Олтерн и вспомнил про подарки. – Вот… эти цветы только для тебя. А вот браслеты, и пока ты не скажешь «да», я не отпущу твою руку.

– Я скажу «да», только не отпускай, – кротко согласилась Леонидия, но сквозь эту покорность герцог расслышал застарелую тоску.

И немедленно сел между любимой и сыном, обняв обоих так, как ему хотелось с первого мгновения, крепко и бережно прижал к себе и зажмурил на миг глаза, не в силах поверить своему счастью.

– Тебе плохо? – опасливо спросил Тэл, и герцог мгновенно распахнул глаза и широко ему улыбнулся.

– Нет, сынок. Мне очень хорошо, я много лет не был так счастлив. Точнее, много лет я жил чужой жизнью и хочу про это забыть.

– А там… где мы будем жить… – продолжил осторожный допрос Тэл, – мне можно будет держать кошку?

– Что? – напрягся Олтерн. – Тебе не разрешали даже кошку держать? Но там же были женщины… твоя бабушка, тетка… или я неправильно все понял?

– Олт, – повернула герцога к себе Леонидия, – Зора убедила мать и сестру, будто все их беды из-за меня… и Тэла. Она специально все подстраивала… потому они к нам так и относились.

– Прости, любимая, но я не согласен. Если бы они были людьми… я ведь собирался устроить их жизнь, отблагодарить за заботу о моем сыне, но теперь не пошевельну и пальцем. А у тебя, сынок, будет столько кошек, собак, лошадей и прочей живности, сколько ты захочешь.

– Матушка Тмирна обещала принести мою Берту, – серьезно сообщил парнишка, – но лошадь я тоже хочу. Герцог Адерский хочет вырастить для меня белого жеребенка.

– Дать бы по шее этому герцогу, – с притворной свирепостью выдохнул Олтерн, крепче прижимая сына. – Он мог бы позвать меня сюда вчера вечером.

– Не нужно, – тихо шепнула Леонидия, положив голову на плечо мужчины, которого любила все эти годы. – Он правильно поступил, мы были грязные, уставшие и голова еще болела после зелья.

– Неужели ты думаешь, будто все это меня бы оттолкнуло? – невесело фыркнул Олтерн. – Нет, любимая, ничего подобного. Но на Арвельда я не сержусь, наоборот. И хотя мне очень хочется еще посидеть тут с вами, придется идти к нему, чем быстрее я покончу с делами, тем быстрее смогу увести вас в южный замок. Но вы же пойдете со мной к герцогу?

– Конечно, – кротко улыбнулась ему женщина, – мне нужно спросить, сколько я должна Эсте за выполненный контракт. Она взялась охранять мою жизнь от происков Зоралды там, в горах, и исполнила свое обещание.

– И я ей за это буду всегда благодарен и исполню любое пожелание. Хотя тоже должен за выполненный контракт, – признался герцог. – Но сначала браслеты. Леонидия Тервалли, согласна ли ты взять в мужья герцога Олтерна Эфройского?

– Согласна, – побледнев, выдохнула она, глядя, как на ее руке защелкивается браслет. – А ты, Олтерн Эфройский, согласен считать женой Леонидию Тервалли?

– И женой, и матерью моего сына, – твердо произнес Олтерн, подставляя ей руку.

– А жреца не нужно? – тихо спросил парнишка, недоверчиво наблюдавший за этой церемонией.

– Герцог имеет право судить, казнить и женить своих подданных, но в храм мы обязательно пойдем. Только не в столичный, а в тот, который расположен в городке возле моего южного замка, – серьезно объяснил ему Олтерн. – Там очень мудрый жрец, который составит документы, как положено по законам богов, а не людей. И на твое рождение тоже. Ты герцог по крови и должен быть им по бумагам. А теперь идем, мне кажется, нас уже ждут.

И первый поднялся с постели, помог встать жене, обнял ее за талию и протянул руку сыну. Парнишка сомневался всего секунду, затем все же вложил ладошку в крепкую руку отца, однако, дойдя до двери, осторожно потянул ее к себе, и герцог не стал его удерживать.

Но, подхватывая свой саквояж и выводя жену в коридор, Олтерн твердо пообещал себе сделать все возможное, чтобы его сын из бледного мальчишки, затурканного злыми тетками, превратился в жизнерадостного, уверенного в себе паренька, какими должны быть все подростки его лет.

– Герцог Адерский ждет вас в гостиной. – Рыжий мужчина, в котором Эфройский сразу узнал постаревшего телохранителя Арвельда, стоял перед ними с непроницаемым лицом. – Я провожу.

– Только запомни, Седерс, нас тут никогда не было, – строго предупредил Олтерн, уже принявший в душе ответственность за свою семью и начинающий строить непроницаемую защиту, какой намеревался их окружить.

– Я это и так помню, – чуть вызывающе ответил командир охраны и мгновенно присмирел, услышав тихий голос Леонидии.

– Спасибо, Лаутр.

– Всегда к вашим услугам, госпожа.

В гостиной, украшенной букетами из ярких осенних цветов, весело горел очаг, и вокруг него на диванах и креслах расположилось пять человек: трое мужчин и две женщины. И почти всех Олтерн отлично знал, и герцогов Адерских, и матушку Тмирну. Незнакома была только молодая хорошенькая девушка, сидевшая рядом с Арвельдом, скромно опустив глазки.