— Пока мы встречаемся для совместных обсуждений результатов, полученных независимыми экспертами, и никаких разногласий при этом не возникает, — ответил он, не слишком хорошо понимая, что сказал.

— Эта София Гренборг, как она?

Вопрос едва не выбил его из колеи, Томас открыл рот и судорожно вдохнул.

— Э… — он услышал свой голос как бы со стороны, — знаете ли, она превосходна. Немного скучновата, но специалист она первоклассный, неудач у нее пока не было…

Директор удивленно уставился на Томаса:

— Я имею в виду ее желание сотрудничать. Не хочет ли она за наш счет протолкнуть интересы объединения областных советов?

Томас покраснел от досады, осознав свою глупейшую ошибку.

— Думаю, что нам пока нечего опасаться, — сказал он. — Они не хотят взять над нами верх, у них, конечно, есть известная позиция относительно повестки дня предстоящего конгресса, и можно сказать…

Директор сосредоточенно слушал и согласно кивал.

— Я понял, — сказал он. — Послушай, ты можешь собрать и обобщить свой опыт новой работы относительно региональных проблем, и сделать это как можно скорее?

— Конечно, — ответил Томас и пригладил узел галстука. — В точном согласии с вашими указаниями.

Директор покровительственно похлопал Томаса по плечу.

— Ну, так дерзай, — сказал он и направился к двери.

Помещение быстро опустело. Томас задержался, чтобы уложить документы и застегнуть портфель. Одна из секретарш настежь открыла окно, впустив в зал живительный воздух. Холодный ветерок проник под брюки и пиджак, приятно освежив кожу.

Как продвигается совместная работа с областными советами? Какова София Гренборг, собственно говоря?

Томас отогнал неприятные мысли, взял портфель и решительно зашагал к лифтам. Несколько областных руководителей стояли в холле и, переговариваясь, ждали лифта. Томас прошел мимо них и направился к пожарной лестнице.

В коридоре на их этаже было тихо и темно. Тусклые лампочки резкими тенями подчеркивали рисунок стен в островках света. Томас поспешил в свой кабинет, закрыл за собой дверь и сел за стол.

Так он не сможет ничем заниматься. Зачем он позволил всему так далеко зайти? Все, за что он боролся все эти годы, грозит пойти прахом, доверие, равновесие между семьей и работой превратится в ничто, если он поддастся очарованию областного совета. Взгляд Томаса остановился на портрете Анники и детей, стоявшем на столе в серебряной рамке. Снимок он сделал прошлым летом, на семидесятилетии тети. Фотография получилась не очень хорошей. Дети разодеты в пух и прах. На Аннике было платье до колен, облегавшее ее угловатую фигуру, волосы она заплела в косу, отброшенную на спину.

— Это говорит о том, как ты хочешь, чтобы мы выглядели в глазах других, — сказала Анника, когда он показал ей, какую фотографию выбрал для своего стола.

Он тогда ничего не ответил, выбрал фото и не стал вступать в дальнейшие дискуссии, которые никогда не приводили ни к чему хорошему.

Для него всегда было важно, как он выглядит в глазах посторонних людей, это правда. Игнорировать впечатление, какое ты производишь на окружающих, безответственно и глупо — таково было его твердое убеждение. Анника думала по-другому.

— Невозможно, чтобы тебя любили все без исключения, — могла бы она сказать. — Надо выбрать свою позицию и держаться ее, не пытаясь быть милым для всех.

Он провел рукой по гладкому металлу рамки, задержал палец на круглой груди Анники.

Внезапный телефонный звонок заставил его вздрогнуть.

— К тебе посетительница из объединения областных советов, София Гренборг. Ты спустишься, чтобы отвести ее наверх?

Он почувствовал, как на голове и под мышками выступил пот.

— Нет, — сказал он. — Она знает дорогу, можешь ее пропустить.

Он положил трубку, встал из-за стола и прошелся по кабинету, слегка приоткрыл дверь, внимательно оглядел кабинет, как будто видел его в первый раз. Он склонился к столу и стал внимательно прислушиваться к шумам на лестничной площадке, но слышал только стук собственного сердца, пытался отыскать в душе чувство, но находил лишь сумятицу и смущение.

Он не знал, что думать. Он ждал Софию, но одновременно испытывал стыд, понимая, что делает что-то дурное. Он желал ее и одновременно презирал.

Раздался стук ее каблучков, стук, который он уже не мог спутать ни с чем. Легкие, веселые шаги гулко отдавались от стен пустого коридора.

Она открыла дверь и вошла в кабинет. Глаза ее сверкали, в них были и застенчивость, и сомнение, но они не могли погасить огонь желания, буквально плещущий в синеве глаз Софии.

Он подошел к ней, выключил верхний свет и привлек Софию к себе, одновременно закрыв дверь. Он страстно, теряя голову, целовал ее во влажные теплые губы, ласкал ее груди и упругую попку под брюками.

Они сплелись в неистовом поцелуе и, сорвав с себя одежду, улеглись на письменный стол. Томас ударился спиной о стаканчик с ручками и отбросил все, что оказалось под ним. София села на него верхом, пожирая его глазами, губы ее вожделенно подрагивали. Он легко скользнул в ее горячее влажное лоно, и она начала медленно качаться на нем вверх и вниз. Волны наслаждения окатывали все его тело в такт движениям Софии. Почувствовав приближение оргазма, он открыл глаза и уставился прямо на Аннику, покорно приехавшую на встречу с его родственниками.

Он не смог удержать крик, вырвавшийся из него одновременно со спермой.

В наступившей тишине он услышал монотонное жужжание вентиляции, тихий звон лифтовых тросов. На другом этаже разрывался телефон, к которому никто не подходил.

— Мы совсем обезумели, — шепнула София на ухо Томасу.

Он рассмеялся: это, конечно, безумие. Он поцеловал ее и приподнялся. София соскочила с него. Пыхтя и хихикая, они бросились одеваться. Потом долго стояли, обнявшись и улыбаясь друг другу.

— Спасибо тебе, — сказала София и поцеловала его в подбородок.

Он сжал губами ее рот, приласкал языком.

— И тебе спасибо, — выдохнул он.

Она надела пальто, взяла портфель и пошла к двери, но потом вдруг резко остановилась.

— Ой, я же совсем забыла, зачем пришла.

Он сел на стул и откинулся назад, испытывая непреодолимую сонливость, как всегда после оргазма. София поставила на письменный стол портфель, открыла его и извлекла оттуда пачку листов с логотипом департамента юстиции.

— Сегодня днем я встречалась с Крамне, и мы набросали план действий, — сказала она. Во взгляде ее промелькнуло что-то скотское, когда она обворожительно улыбнулась.

Лицо Томаса напряглось, сонливость как рукой сняло.

— Что?! — воскликнул он. — Ведь это должен был сделать я.