– Не помню, – нахмурился брат.

– Я тебе давал его, когда ты страдал из-за Лели.

– Погоди, – замер Белобог. – Я вспомнил! Такой, с резной рукояткой в виде головы дракона, ты еще порезался, пока стругал. Это ж когда было…

– Ты его спер и сломал.

– Я просто пытался защитить тебя от насилия, – чересчур поспешно отозвался Николай. – Ты хотел развязать войну. Ты собирался вести полки на смерть, не задумываясь над последствиями. Перун…

– Не было тогда полков. И твоего сына еще не было. Просто две толпы нападали друг на друга и устраивали резню за пастбища или другие плодородные земли. Надо было их как-то организовать.

– Я не хотел, чтобы ты стал убийцей! Я надеялся, что ты станешь осмотрительнее и захочешь прекратить насилие!

– Ух ты! А может, просто позавидовал? Может, обидно стало, что Леля предпочла меня? А, брат?

– Если бы у меня сломали любимую игрушку, я бы добрее не стала. – В повисшей тишине Женькин голос прозвучал неожиданно громко.

– Я, собственно, никогда добрым и не был, – откликнулся Кощей. – И меч не был игрушкой. Он был частью меня.

– И с тех пор ты стал замкнутым и… яростным, что ли, – припоминая, протянул Николай.

– Просто я не ожидал от тебя такой подлости, – спокойно пояснил Кощей. – От кого угодно, только не от тебя. Это и была та самая Настоящая Несправедливость, которую помнишь всю жизнь.

Помолчав, Николай открыл рот, словно собираясь сказать нечто важное, закрыл, еще подумал и выдавил:

– Прости меня, Чернобог. Я действительно хотел как лучше и для тебя и для людей. Леля здесь ни при чем… почти.

Он действительно чувствовал себя виноватым, даже неловко заерзал в кресле и не смел глянуть в серые глаза брата.

– Забыли, – отмахнулся Кощей. – Считай, что с моим темным прошлым мы разобрались и детские комплексы искоренили. Ты того, грызи печеньки. Артур специально для тебя старался.

Николай машинально взял угощение и принялся жевать.

– Слушай, брат, – равнодушно начал Кощей, – ты, часом, не в курсе, что там принцесса задумала?

– Анна? – так же равнодушно переспросил Белобог. – В курсе, само собой. Но тебе не скажу.

– Брось! – дружелюбно сказал Кощей. – Ты скажешь, верно?

– Я не могу. – Белобог улыбался так же широко, как и брат. – Сам знаешь. Это все дела земные, и в них мы не суемся.

– Вот это удар! – восхитился Кощей. – Если вернусь, буду знать, что происходит и не смогу вмешаться. Если останусь, ничего не буду знать, но смогу действовать. Ты сам придумал или подсказал кто?

Белобог отвернулся и, похоже, обиделся. Кощей понял, что перегнул палку, и быстро пошел на попятную.

– Ладно тебе, не обижайся.

Белобог продолжал смотреть в окно.

– Эй, я извинился.

Никакой реакции.

– Ладно, ладно, – досадливо сказал Кощей. – Я понимаю, ты и впрямь не можешь мне ничего сказать, но и ты пойми меня правильно, я тоже пока не могу вернуться. Своих проблем, знаешь ли, хватает. Давай я как-нибудь попозже.

– Слово даешь? – быстро спросил его брат.

– Хитрый ты! – уважительно потянул Кощей. – Вот так сразу?

– Я знаю, с кем имею дело.

– К Апокалипсису прибуду, не сомневайся.

– На чью сторону? – хитро прищурился Николай.

– Ну-у, это надо посмотреть. Если человечество надоест, то на другую…

– Хватит врать уже, – перебил его Николай. – Ты, конечно, та еще сволочь, но своих не сдаешь.

– Чего тогда спрашиваешь?

– Для порядка.

– Зануда ты, Коля, – усмехнулся Кощей.

– А ты, Миша, болван… Извините, Евгения. Столько времени зря упустишь. Ты же бог!

– В отставке.

– Все равно, ты должен действовать!

– Снова здорово! – досадливо отозвался Кощей. – Слушай, Белобог, а давай, чтобы ты от меня отстал, я слегка расширю сферу влияния?

– Война? – насторожился брат.

Кощей сплюнул.

– До чего ж ты… Война само собой, без нее никак людям спокойно не живется. Но я не про то. На западных границах еще пара стран есть, я про них как-то не думал. Попробую и там порядок навести. Белая Русь, к примеру.

– И Зеленая? – хмыкнул Николай.

– Сам болван, – огрызнулся Кощей. – Ее так называют, потому что половцы туда не доходят. Понял? Есть еще эта… как ее… Эй, детка, что там граничит?

– У меня – Болгария и Чехия.

– У нас только Чехостан. Вот туда сунусь. А? Как тебе?

– Давай попробуем, – с сомнением отозвался брат.

– Во-от… А лет через пятьсот поглядим. Это все, за чем ты пришел?

Прищурившись, они настороженно смотрели друг на друга, сидя в одинаковых позах, одинаково держа в руках бокалы и даже отпивая одновременно. Женька замотала головой. Ей показалось, что в глазах двоится.

– Может, я помочь хотел, – предположил Николай.

– Тебе нельзя вмешиваться, – напомнил Кощей.

– Горд, как всегда. «Сдохну, но отдохну». Я, собственно, вмешиваться не собираюсь. Просто дело, смотрю, серьезное, вот и решил у тебя на пару лет одну игрушку одолжить. Больно хорошо смотрится. Да ты помнишь, ларчик такой резной, серебряный, с половину ладони размером.

– Шутишь? – Кощей мигом стал серьезен и подобрался, словно перед прыжком.

– Серьезен, как дохлая мышь, – заверил Николай. – Не доверяешь?

– Да как тебе сказать… – Кощей в задумчивости потеребил нижнюю губу. – Если отдам, ты вполне можешь назвать это нечестной игрой, вроде как преимущество перед противником. Разве нет?

– Почему нечестной? У твоих противников превосходящие силы, у тебя же, пока они на Русь твою не двинули, из всех соратников только Евгения. К тому же ничто не помешает им пленить тебя, пытать, заковать в цепи – в общем, нейтрализовать любым способом, помимо убийства. Я же хочу иметь гарантии, что к Решающей Битве ты будешь… Ты все еще будешь.

Во время этого монолога Женька то бледнела, то зеленела при описании способов нейтрализации Кощея. В конце концов она не сдержалась:

– Вы что? Вы про смерть Михаила Николаевича говорите? Да все знают, где она!

Оба бога, один святой, другой в отставке, обратили на нее свое самое пристальное внимание. Женька до корней волос залилась свекольным цветом и постаралась уменьшиться в размерах.

– Сделай взгляд попроще – сказал Кощей брату. – Видишь, напугал беднягу.

– Сам сделай, – огрызнулся Николай и мягко громыхнул, обращаясь к девушке: – Продолжайте, Евгения.