нее повесить. Но тут, видимо, надобен подход как с Никитой. Найти толкового и жадного до успеха дельца и предложить ему развернуть их выпуск.

— Это пустое, — махнул рукой Гордон. — Отец твой не пойдет на снаряжение ими пехоты. Дорого очень.

— Но ведь в этом случае одна рота будет ценнее двух обычных в ближнем бою.

— Выводы, которые в учебной роте получены, еще нужно в живом бою проверить. Да и в этом случае… — покачал головой Патрик. — Никто в Европе так не делает.

— А почему?

— Дорого.

— Но ведь еще столетие назад делали. И пехоты сильно меньше на полях сражений не стало. В той же Тридцатилетней войне сколько ее там бегало? И многие ходили в кирасах да шлемах. А сейчас чего? Прямо вот все короли так сильно обнищали?

— Да нет, вроде не обнищали, — несколько растерянно произнес Патрик Гордон.

— Может быть доброй схватки рукопашной не стало?

— Как же не стало?

— Тогда что случилось? Я понимаю нищие страны, например, Швеция. Но богатые страны, чего голову морочат? Та же Франция? Она ведь тоже отказалась от доспехов в пехоте. Так?

— Так.

— Почему?

— Так дешевле, видимо.

— Дешевле что? Замещать выбитого, хорошо обученного пехотинца? Сколько длится его выучка в доброго солдата, чтобы не только приемы строевые знал, но и не робел при виде врага или под картечью? Год? Два? Больше? Сколько это обходится казне? Сильно дешевле изготовления дешевой тонкой кирасы, способной защитить его от ударов клинком и байонетом?

— Сейчас во Франции? Не скажу.

— Возможно я сейчас, скажу глупость, но, мне кажется, что доспехи уходят с поля боя из-за двух причин. Первая — кровосмешение, вторая — кружева.

— И как это понимать?

— Кровосмешение так и нужно понимать. Правители Европы берут в жены своих родственниц. От чего добра не жди. Там и уродства, и болезни всякие среди которых слабоумие, а то и откровенное безумие. Габсбурги задают моду в этом вопросе. Но не ими едиными эта грязь множится. Отчего уровень умственных способностей европейских правителей сильно проседает. И вот уже вместо доброго доспеха короли украшают своих солдат кружевами. Не так ли?

— Это… хм… однобокий взгляд. — смешливо фыркнул Патрик.

— Я же сказал, что сие глупость вероятно. Но, как мне кажется, если бы короли и прочие высшие аристократы лично вели свои войска в бой, как бывало в прошлом, то вряд ли бы они увлекались кружевами. Не так ли?

— Хм… Возможно. — усмехнулся Патрик, которого такая трактовка все больше веселила и цепляла.

— Согласись — если тебе идти на пики да рыцарские копья, то кружева тебя если и будут увлекать, то отнюдь не в первую очередь. Скорее добрая кираса. Разве нет? А если твоя жизнь и здоровье зависит от солдат, что тебя окружают, то ты и ими станешь не пренебрегать. И обеспечивать их добрыми доспехами. Или все же постараешься украсить их прованскими кружевами? А так… набрал каких-то случайных людей. Выдал им какого-то оружия подешевле. И вперед. Воевать. Перебили? Да и черт с ними. Чего жалеть этих худородных да безродных? Бабы еще нарожают. Твоя же королевская жопка при этом в безопасности. И даже проиграв, ты сможешь все уладить переговорами. Доспехи еще какие-то покупать для этих… Как такое по здравому рассуждению в голову может прийти?! А то ведь, если так подумать, то можно дойти до мыслей об отказе от бала или не дай Бог подарка фаворитке. Какая мерзость! Фу таким быть! На это ни Габсбурги, ни иные плоды кровосмесительных союзов, конечно же, пойти никак не могут. Не так ли?

— В твоих измышлениях есть что-то здравое, — кивнул Гордон, едко улыбаясь. — Короли ныне действительно в бой свои армии не ведут. Как правило. Хотя Густав II Адольф шведский водил. И он обычно ограничивался бычьим колетом, вместо доброго доспеха.

— Швеция, — пожал плечами Алексей, — нищая страна. Но и главное — чем для него закончилось это пренебрежение собственной защитой? Глупой смертью. А ведь если бы он тогда не погиб, то Тридцатилетняя война могла бы пойти совершенно иначе. И завершиться много раньше. То есть, он своей кружевной храбростью убил десятки, если не сотни тысяч невинных людей, которые бы остались жить, будь он более трезвомыслящим человеком.

— Не думаю, что все так просто, как ты говоришь, — резюмировал Ромодановский. — Если европейские державы отказываются от доброй брони, значит, на это есть свои доводы. И, хочу заметить, весьма разумные, а не твое едкое кривляние. Так или иначе, я мыслю, казна у нас не бездонная и отец твой вряд ли поддержит снаряжение всей пехоты доспехами. Дорого сие. Хотя шапки ты удумал добрые. Тут может что и сладится.

— Но ты в этом не уверен.

— Да. Не уверен. Хотя для нынешнего дело — решение годное. Полагаю, что Петр Алексеевич ругать за него нас сильно не станет…

Глава 4

1698 год, май, 10. Москва

После разговора с Ромодановским Алексей не успокоился.

Обсудил этот вопрос приватно с Гордоном.

И они оба сошлись на том, что Федор Юрьевич пытается излишне осторожничать. Что связано с его положением. Ведь одной булочкой он сидел в клане Милославских, а второй — пристроился у Нарышкиных. Это выражалось в том, что его старший сын был женат на сестре жены покойного Ивана V, а дочь была выдана замуж за брата Евдокии Лопухиной, супруги Петра. И это только то, что находилось на поверхности.

Да, князь-кесарь никогда не шел на публичное нарушение присяги и всегда придерживал буквы и духа закона. Но его положение было таким, что становилось ясно — ни Нарышкины, ни Милославские на него руку не поднимут. И, вероятно, он сам не сильно был заинтересован в том, чтобы сложившуюся ситуацию изменять.

Сюда же относилась и та легкость, с которой он принял на себя роль по сути воспитателя царевича. Старательно обучая его не мешать старым родам вести свои дела. Пусть даже и сомнительные. Вор? Да, вор. Но это наш вор. И с ним лучше договариваться, чем карать по всей строгости закона.

В принципе в этом что-то разумное имелось. Во всяком случае в отношение отдельных персоналий. Но не также тотально в самом деле? И главное, Алексей во всем этом шоу не видел резонов самого Федора Юрьевича. Ради чего он старался? Этот конфликт интересов рано или поздно нужно будет решать. И чем раньше, тем лучше. Вряд ли он это не понимал. Из-за чего тактика сидения на двух стульях выглядит в