– Алек… что с тобой? – промямлила она, медленно приближаясь. – Что случилось?

– Пошла вон…

– Зачем приходил твой отец?

Пьяный супруг выругался и потребовал еще спиртного.

– Тебе больше нельзя…

– Тащи сюда… бутылку! – едва ворочая языком, приказал он. – Курица… безмозглая…

Алла нетвердым шагом двинулась к бару, взяла первую попавшуюся бутылку виски и поставила на стол перед мужем. Зачем она это сделала? Должно быть, хотела услужить Алеку и добиться его расположения. Пусть даже таким унизительным способом.

– Верни… брелок…

– Алек! Какой брелок?.. Я не виновата… Ты сам его потерял!

– Сука, – процедил он, откупоривая виски. – Продажная… т-тварь…

Этого стерпеть Алла не смогла, всхлипнула и выбежала вон. Алек окончательно сдурел, набросился на нее ни за что, ни про что, а вместо извинений продолжает оскорблять. Лучше ей поехать куда-нибудь развеяться, чем выслушивать незаслуженную брань.

Мысль о брелоке, тем не менее, засела у нее в уме. Прежде она не интересовалась жизнью мужа и не помнила, какие у него брелоки на ключах. Оказывается, это может быть важно. Вероятно, Алек дорожил брелоком, но…

Дальше этого ее рассуждения не продвинулись. Нахлынула обида, полились злые слезы.

«Выходит, какой-то брелок ему дороже, чем я!»

Алле стало больно. Душевные страдания были для нее непривычны, она не умела с ними справляться. Поэтому не нашла ничего лучшего, как поделиться горем с подругой. И набрала номер Киры.

– Ты свободна?

Та с радостью согласилась прошвырнуться по магазинам и поболтать. Ей не терпелось услышать от Аллы жалобы на семейную жизнь и потешить свое самолюбие.

Алла решила не брать свою машину и поймала такси. Она не в том расположении духа, чтобы садиться за руль. Так паршиво ей еще никогда не было.

По дороге к торговому центру она старалась не поддаваться панике и дурным предчувствиям. Таксист попался молчаливый, угрюмый. Он не проронил ни слова до конца поездки.

Алла так же молча рассчиталась с ним и вышла, ища глазами белое пальто Киры и яркий шарф, который та повязывала на голову. Подруга стояла у центрального входа, как договаривались. Алла уже хотела помахать ей рукой, как к Кире, прихрамывая, подошел человек в черной куртке с капюшоном…

* * *

– Я должен был передать перстень штабс-капитану? – с тоскливым недоумением протянул Гена. – Зачем?

– Вам виднее, – ответила Лариса.

– Я не помню никакого штабс-капитана. Впрочем, я вообще плохо помню те события… По идее, я должен был знать, с кем имею дело. Если только меня не использовали вслепую. Но я пока что в полном замешательстве!.. Вы говорите, штабс-капитан обыскивал мое… мой труп?

– Странно, правда?

– Вся эта история дурно пахнет, – заключил Гена. – Теперь я просто обязан докопаться до истины! С вами мне будет легче. Вы готовы оказать посильную помощь? Я в долгу не останусь…

Не успел он закончить фразу, как что-то пестрое метнулось к нему, вскочило на колени, вцепилось в свитер и почти добралось до его горла. Это произошло молниеносно, но Гена вовремя среагировал и хлестким ударом сбил зверя на пол. При этом на его свитере образовались несколько дыр.

– Кошка! – ахнула Лариса, глядя на животное, которое воинственно выгнуло спину и ощетинилось. – Та самая?!

Трехцветная фурия скрылась под столом, за которым они беседовали, и оттуда раздались жуткие звуки, похожие на крики чертей и завывания нечистой силы.

– Блин! – обескураженно воскликнул Гена. – Они там дерутся?

Лариса запоздало сообразила, какую роль в этой сцене должен сыграть Ра. Вступить в бой с фурией!

– Господи… – пробормотал парень, рассматривая рваные дыры на своем свитере. – У нее не когти, а острые ножи!.. Смотрите, какие клочья шерсти она вырвала? Это настоящий монстр! Помедли я пару секунд, и она бы вырвала такие же клочья моей кожи…

Улыбка слетела с губ Ларисы, как сухой лист с ветки дерева. Положение серьезнее, чем показалось на первый взгляд. Под столом шло сражение не на жизнь, а на смерть.

– Берегитесь! – предупредила она Гену, поспешно пряча свои ноги под стул.

Любопытство взяло верх над чувством самосохранения, и он осторожно приподнял край скатерти. В сумраке летала шерсть, крутились кошачьи тела… Разобрать, кто где, было невозможно. Животные сплелись в клубок, издавая утробный гул и шипение.

Трехцветная кошка сдавала позиции под решительным натиском Ра. Не дожидаясь позорного финала, она опрометью выскочила из-под стола и ринулась прочь. Кот преследовал ее, пока та не юркнула за дверь и не была такова.

– Ушла! – с досадой воскликнул Гена. – А ты молодчага! – похвалил он разгоряченного сражением Ра. – Не спасовал перед когтями этой забияки!

– Он доблестно бился и заслужил угощение. Кис-кис-кис, – позвала кота Лариса. – Иди сюда, защитник! Вот твоя награда.

Она поставила на пол блюдце с недоеденным пирожным, и Ра тут же подбежал лакомиться.

Гена удивленно смотрел, как тот с довольным урчанием уплетает сладости.

– Впервые вижу кота, который любит пирожные.

– Это необычный кот, – пояснила Лариса. – Его зовут Ра, он верный спутник египетского фараона… бывшего. Хотя бывших фараонов не бывает.

– Ничего себе, шуточки.

– Я не шучу, – покачала головой она и обратилась к коту: – Подтверди, что все сказанное чистая правда.

Ра оторвался от пирожного и громко мяукнул.

– Он дрессированный, – засмеялся Гена. – Наверное, из цирка убежал.

Между тем ни посетители кафе, ни официантки не обращали внимания на происходящее. Все были поглощены своими делами и разговорами, будто остальное их не касалось.

– Они нас в упор не видят? – удивился парень. – Мы кормим кота с блюдца, и никто не возражает. Словно наш столик обнесен зеркальной стеной. Мы их видим, а они нас – нет?

– Так и есть.

– Да ладно…

Ларисе было безразлично, верит он ей или сомневается. Битва котов теперь, когда трехцветная зачинщица ретировалась, казалась смешным недоразумением. Если бы не дырки на свитере Гены.

Он протянул руку погладить Ра, но кот выразил негодование. Не мешай, мол, мне кушать, недотепа! Скажи спасибо, что я прогнал фурию, которая чуть не порвала тебя на куски. Я – герой!

– Вы придумали коту легенду? – улыбнулся Гена. – Любимец фараона и все такое… Чтобы меня развеселить?

– За кого вы меня принимаете? Я не клоунесса, а вы – не ребенок, который нуждается в развлечении. Или все-таки ребенок? Больной, капризный, эгоистичный…