– Он когда-нибудь упоминал про Алексея Вронского?

Такого имени она никогда не слышала в доме, будто его не было вовсе.

– Ваш отец говорил что-нибудь об Анне Аркадьевне Карениной? Это мать Сержа.

И на этот вопрос Ольга ничего не могла ответить. Она вдруг поняла, что от нее вообще много скрывали. Быть может, в семье хранятся еще какие-то тайны…

– Дмитрий Константинович никогда не говорил с вами о графе Вронском?

– Митя только злобой исходил на Сержа, – ответила она. – Ненавидит его со всей силой неудачника… Ах, я не должна была этого говорить…

– Вы знаете, кто протежирует вашу соперницу на роль Раймонды?

Ольга обхватила себя руками, будто оказалась нагая перед чужим мужчиной.

– Я ничего не знаю, – сказала она раздраженно.

– В таком случае, у меня остался последний вопрос… Вчерашней ночью господин Каренин оставил в этом номере портсигар. Вы готовы это подтвердить?

Она вспомнила обвинения брата. А если Митя прав, и действительно Серж совершил ужасное преступление? Вдруг именно он убил своего отца? А если это так, то и ее отца он тоже мог убить. Хотя бы для того, чтобы доставить ей извращенное удовольствие: вот тебе на блюде голова отца, который от тебя отказался. Мог он пойти на такое? Спросив себя, Ольга с ужасом поняла, что Серж и не на такое способен… Как же ей теперь вырваться из этой западни? Где правда?

– Пусть говорит что угодно! – закричала Ольга. – Его здесь не было!

– Ольга Константиновна, это очень серьезный вопрос. – Ванзаров постарался быть мягким. – Он ссылался на вас, как на алиби. Мне надо знать точно: он провел здесь ночь?

– Нет! И еще раз нет! Оставьте меня, прошу вас! – кричала она в голос, пока Ванзаров не закрыл за собой дверь.

В архиве Министерства внутренних дел Николя Гривцов наглотался пыли на несколько лет вперед. Дело искали сразу два архивариуса, похожие на добродушных леших, так давно поступивших на государеву службу, что о них попросту забыли. Копались они долго, Николя даже успел случайно заснуть. Но когда проснулся, перед ним лежала тонюсенькая папка того самого дела.

Ничего примечательного или полезного в ней не было. Он нарочно заглянул. Все было кристально ясно. Дама двадцати восьми лет от роду спустилась с платформы и бросилась под товарный поезд. При ней нашли красную сумочку-мешочек с дамскими мелочами. Приглашенные для опознания господа граф Вронский и помещик Левин тело опознали, в чем собственноручно расписались. Также к делу было пришито опознание мужа, господина Каренина, но подписанное другим числом. В деле имелось описание места трагедии и жертвы. Ввиду очевидности смерти, заключение медицинского эксперта не требовалось. Более в папке не содержалось никаких документов. Стоило ради этого тратить силы. Ожидая Ванзарова, Николя готовился к благодарностям и настоящим поручениям.

Ванзаров появился в участке, где Николя сидел как на часах, с часовым опозданием. Сегодня Ванзаров имел вид куда более аккуратный. Но мельчайшие признаки, находить которые он сам научил Гривцова, указывали, что одевался патрон в большой спешке. Это стало трудной загадкой: для чего ему понадобилось менять одежду в конце дня. Сомнения свои Николя оставил при себе, а дело протянул.

Ванзаров быстро пролистнул страницы, вернулся к листу, где описывалась жертва, – это Николя смог заметить, – во что-то там уткнул палец, еле слышно сказал: «вот оно», и тут же вернул папку. И это все? За все старания и мучения? Николя уже совсем собрался было обидеться, но ему не позволили. Ванзаров приказал вытащить записную книжку, которую сам подарил Гривцову, и записывать новое срочное задание. Он быстро и четко продиктовал, что нужно найти, приказав, чтобы информация у него была не позже, чем через сутки. Значит, впереди новый счастливый день в пыли и паутине министерского архива. Гривцов спрятал драгоценную книжку, горестно вздохнул и отправился в ближайшую кофейню на Офицерской улице заливать горе кофием и заедать эклерами. Карьера великого сыщика опять откладывалась.

Не успел еще Николя добрести до кофейни, а в участке уже появился старший филер Афанасий Курочкин.

Метким глазом Афанасий отметил слегка растрепанный вид Ванзарова, но и только. Задание, которое он получил, было самым заурядным для филера такого класса и сноровки. Надо было найти слесарную мастерскую, где могли изготовить дубликат ключа. Ванзаров выдал ему копию с оригиналом. За этим последовало кое-что поинтересней. Курочкину была показана коробка из-под сигар и набор хитрых железок.

Стоило простую конструкцию вставить в деревянное дно, как она превращалась в отличную катапульту, метавшую скомканную бумажку на другой конец участка. Игрушка Курочкину понравилась. Только его предупредили: мастерская, где сделали ключ, скорее всего, изготовила и игрушечную катапульту. Мастер сознается, что сделал ключ, а вот про этот механизм, вероятнее всего, говорить не захочет. К нему надо будет найти подход.

Афанасий внимательно выслушал, собрал все улики и просил не беспокоиться. Уж кто-кто, а филер найдет подход к слесарному народу. Не зря столько времени на улицах проводит да с разными людьми общается. Даже срок «завтра к вечеру» его не испугал. Он уже прикинул, где искать мастера. На Сенной площади и вокруг нее, где же еще. Самое место слесарным мастерским. Что хочешь вытачают: хоть блоху подкуют, хоть из утюга револьвер сделают. Такой народ работящий, только держись.

Раздав все задания, Ванзаров наконец смог передохнуть и поразмыслить. Как граммофонная пластинка, крутилась у него в голове одна и та же фраза. Татьяна прошептала ее на ухо, задыхаясь и тяжело дыша.

«Я убийца, я чувствую себя убийцей, – говорила она. – Ну и пусть, мне уже все равно. Я хочу быть убийцей. Будем убивать. Да, как прекрасно быть убийцей…»

С улицы дом Каренина казался пустым и покинутым хозяевами до лучших времен или хоть до осени. Ванзаров дернул ручку звонка, надеясь добудиться швейцара Василия Лукича. Открыл сам Серж. Причем так скоро, словно дежурил в прихожей. Он был в уличной одежде, а не в домашнем халате. За последние часы Серж сильно изменился. Куда девался его спокойный, чуть презрительный взгляд? Теперь он смотрел затравленно, как напуганный зверек, который дрожит от каждого шороха, а белки глаз налились кроличье-красным.

Серж всматривался в гостя с явной тревогой.

– Что, что вы молчите… Неужели опять… Нет, увольте… Ну, не молчите же… – говорил он, сжимая пальцы.

– Кого предполагаете следующим? – спросил Ванзаров, ощущая, что воздух в опустевшем доме несколько прокис. Пахло пылью, немытыми полами и чем-то нафталинным, как если бы Василий Лукич распространил свой дух безгранично.

– И хватает у вас сил шутить. – Серж вытащил портсигар, предложил угоститься, откусил сигаре голову и безжалостно выплюнул на пол, не хуже Лебедева. Как видно, курильщики сигар становились похожими в своих привычках.