Кейти падает на меня, и я подхватываю её, не давая стукнуться о землю. Как будто ей не всё равно. Ведь она мертва, погибла в ту самую неумолимую секунду. Не в силах удержаться на ногах, я оседаю, обнимая Кейти, прижимая её к себе. Ярко-зелёные глаза устремлены в небо, а из вырванного на затылке куска черепа мне на колени течёт густая кровь – слишком много крови.

– О боже, – стонет Торн. – Что я наделал?

– Элис —

– Что случилось? – спрашиваю я.

Как тяжело дышать… а хочется набрать полную грудь воздуха. Джейн плачет, задыхается, как будто её душат.

«Господи, пожалуйста, только не забирай Виолу».

– Джейн, скажите, что произошло? – умоляю я.

– Кейти… – выговаривает она. – Кейти умерла.

Я вздрагиваю с головы до ног, всё тело кричит. «Кейти не может умереть, просто не может! Столько жизни, тепла… не могут раствориться и… исчезнуть». Я упираюсь головой в колени, иначе мой череп взорвётся, мозг разлетится на куски. Лёгкие горят, требуя воздуха, но я не могу дышать, горло сдавило. «Она не может умереть. Это невозможно!» Я задыхаюсь, плачу, живот сводит судорогой. Меня тошнит, сейчас вырвет. Я хочу, чтобы вывернуло наизнанку, может, тогда я избавлюсь от этого отвратительного ощущения: что больше ничто и никогда не изменится к лучшему.

Дэнни обнимает меня, закрывая от мира собой, обволакивая теплом.

– Дыши, просто дыши, – шепчет он мне в затылок. – Дыши, Эл, дыши.

Я понемногу проталкиваю воздух в грудь, вдыхаю раз, другой, ещё разок, наконец дышу почти нормально, хоть и прерывисто, а лёгкие больше не полыхают пламенем.

– Отвези меня, пожалуйста… – прошу я.

– Куда скажешь.

Джейн встречает нас в вестибюле больницы. Она прижимает меня к себе и гладит по голове.

– Элис, милая, мне так жаль, так жаль.

– Что произошло? – спрашиваю я.

Джейн говорит с трудом, её будто душат.

– Никто не знает. Кровоизлияние в мозг.

– Где она?

– Там же, в интенсивной терапии.

– Можно мне к ней?

Джейн, отстранившись, пристально смотрит на меня. Глаза у неё красные, опухшие.

– Её родители не против, но ты уверена, что тебе действительно стоит туда идти?

– Мне нужно её увидеть, чтобы… чтобы…

Снова накатывает паника, и я забываю, как дышать.

– Убедиться, что это правда? – подсказывает Дэнни.

Я киваю и, прежде чем свернуть в давно известный коридор к палатам интенсивной терапии, не удержавшись, спрашиваю Джейн:

– А вы всё ещё… вы понимаете… завтра?

Произнести вслух имя Нейта и «отключение от аппарата вентиляции лёгких» я просто не могу.

Джейн виновато отводит глаза.

– Да, – едва слышно отвечает она. – Завтра, в полдень.

– Виола —

На лице Торна отражается мой собственный ужас и отчаяние. Этого не должно было произойти. Кейти не должна была умереть. Рядом кто-то кричит, плачет, трясёт меня, как тряпичную куклу. Да это же я, больше некому. Я кричу, рыдаю и дрожу одновременно, едва слыша и чувствуя, что происходит. Это не мой крик разносится эхом, отдаваясь от каменных плит. Меня словно бы больше нет в этом мире.

В плотный, окутавший меня кокон проникает только тонкий писк медицинского аппарата – в другом мире констатируют остановку сердца.

Пистолет Торна со звоном падает неподалёку на дорогу. Эш, наверное, уже давно меня обнимает, потому что я чувствую, что он отходит, и вижу, как он поднимает оружие.

Слова Торна доносятся будто сквозь что-то тяжёлое и холодное, как сугроб. Нет, сквозь лёд, ледяную стену.

– Руфь, моя милая Руфь, – стонет он. – Что я наделал?!

Сейчас я отберу у Эша пистолет, нажму на курок и выстрелю прямо в ненавистное лицо Торна. Но нет… лёд сковал меня и держит в мёрзлой воде. Онемев и не в силах шевельнуться, я смотрю, как плывут надо мной фигуры и лица.

– Это не Руфь, её зовут Кейти, – говорит Эш.

Его жаркое дыхание совсем рядом, согревает мне ухо. Он обнимает меня, и наши сердца бьются в унисон. Нейт тоже рядом. Эш и Нейт обнимают нас с Кейти, закрывая собой от несправедливого мира. Ко мне возвращаются чувства, зрение, слух, пронзительный вой медицинского аппарата стихает, и я слышу свой голос, всхлипы, чувствую, как катятся по лицу слёзы.

Я глажу Кейти по лбу и щекам. Неужели остальные боятся даже коснуться её? Страшатся увидеть, как она рассыплется на мелкие кусочки. Но вот они без подсказки откидывают яркие пряди с её лба и закрывают ей глаза. И Кейти остаётся на месте, с ней ничего не происходит.

«Почему Кейти бросилась ко мне? Зачем пожертвовала собой? Или слова Баббы предназначались ей? Мне нужно узнать ответ, я должна понять». Однако голова отказывается работать.

– Я помогу вам похоронить её, – говорит Торн, – а потом приму любое наказание.

Но мне плевать, что будет с Торном, я думаю только о Кейти, о погибшей Кейти, и потому я отвечаю одним коротким словом:

– Хорошо.

Мы хороним Кейти на кладбище, у церкви, посреди заброшенной, поросшей травой поляны. Лопаты ритмично вгрызаются в землю. У меня ноет спина, по лицу катятся капли пота, но и звуки, и приложенные усилия действуют на меня странно умиротворяюще. Отбрасывая в стороны комья земли, я смотрю на церковь и мысленно составляю собственный договор с всевышними силами, а может, просто молюсь: «Пусть мы с Кейти проснёмся вместе, пусть она останется жива. Если она останется в коме, я вернусь за ней, обещаю. Пожалуйста, забери меня, только оставь в живых Кейти. Пожалуйста».

Церковь молчит. Бог не отвечает. Мы опускаем её в яму будто сломанную куклу. Сложив ей руки на груди, я осыпаю её цветами чертополоха надо лбом и вокруг головы – так Кейти похожа на спящую принцессу из волшебной сказки. А потом медленно опускаю в могилу первую пригоршню земли. Тёмные крупицы глины попадают Кейти на щёки. Они будто новые веснушки. Вот сейчас моя неугомонная подруга откроет глаза и скажет, что я просто безмозглая куропатка, и рассмеётся.

Но она молчит.

Я возвращаюсь в церковь, одна, предоставив остальным закапывать могилу. Наверное, я должна бы остаться и достойно похоронить Кейти, но я больше не могу, у меня просто нет сил ни двигаться, ни думать. И потому я опускаюсь на первую попавшуюся скамью и устремляю бессмысленный взгляд на каменные стены.

Рядом вдруг появляется Дейзи. Она опускается на колени и смотрит на меня своими идеальными карими глазами.

– Мне очень жаль, Виола, – говорит она.

Наверное, я киваю.

– Позаботься об Эше.