Спуск в подземный ход, систему канализации Дроэдема, был оборудован по высшему разряду. Глеб ожидал увидеть обычную дыру в земле, чугунный люк или стальную крышку. Оказалось же, что вниз можно попасть через белую будочку с аккуратной пластиковой дверью. Никакого замка – только маленькая щеколда. Крыша будочки была выкрашена в зеленый цвет, на клумбе перед ней росли цветы – венерианские лилии фиолетового цвета. Видно, о работе ассенизатора хозяин дома вспоминал с теплотой.

– Ходы идут параллельно улицам, – заявил он. – Дороги ровные, стоков не очень много. Чистят канализацию регулярно. Вы не заблудитесь. Не волнуйтесь.

– А где можно выбраться на поверхность? – поинтересовался Лукас.

– Выходов много, – заверил бывший ассенизатор. – На каждой улице по два. Оттуда поступают и свет, и воздух. Идти будет легко. Счастливого вам пути, – проговорил он торжественно.

Жмых распахнул дверцу и полез по удобной пластиковой лесенке под землю. Лукас, пыхтя, спускался следом.

– Жалко, нет фонаря, Глеб Эдуард, – сказал он.

– Да уж!

– Как мы будем идти в темноте?

– На ощупь, елки зеленые! – огрызнулся Жмых.

– Я вам посвечу! – раздался сверху звериный рык. Ударила автоматная очередь. В светлом проеме стоял и скалился огромный, черный от копоти рангун. Пули просвистели над головой Жмыха и Лукаса, ударили в бетонные стены, срикошетили и зашлепали по воде.

– Ныряй! – заорал Глеб и упал в воду плашмя, бросив стальной ящик с деньгами в черный зев подземного хода.

Лукас сиганул следом. Жмых взвыл – лемуриец приземлился прямо на него, коленями угодив в поясницу. При этом Глеб еще здорово саданулся о дно тоннеля – слой воды сантиметров в тридцать возможность плавания и тем более ныряния в канализационных системах не предусматривал.

– Искупайтесь в дерьме, олухи! – проорал ран-рун. – Вы свиньи, там вам самое место. А сейчас вы вылезете на поверхность, и мы будем вытапливать из вас сало… Снимать шкуры… И жарить на вертеле.

– Красиво базаришь, – Жмых сплюнул, выхватил из кармана маленькую гранату, активировал запал и, не целясь, швырнул ее вверх. Если попадет в стену или в тушу рангуна – крышка. Если удастся выбросить фанату на поверхность – значит, удача опять улыбнулась им. И не пожелала улыбаться тем, кто остался наверху.

Беглецам повезло. Граната лишь слегка коснулась вражьего подбородка и взорвалась. На мгновение показалось, что рангуна просветили до костей – стал виден его скелет и содержимое карманов – в частности, металлическая фляжка с каким-то пойлом. Потом будочка с грохотом обрушилась, погребая под собой рангуна и лестницу. Огромный камень рухнул в пяти сантиметрах от головы лемурийца, неведомо откуда вывалилась доска и приложила Жмыха поперек хребта. Он, жалобно вскрикнув, упал в воду, и в замурованном подземелье воцарилась тишина.

– Похоже, официанту-ассенизатору тоже крышка, – после краткой паузы заметил Лукас с некоторым сожалением.

– Светлая ему память, – отозвался Жмых. – Хороший был человек. За исключением досадной мелочи. Надо было ему быть гостеприимным хозяином до самого конца. Проводил бы нас по тоннелям, и ничего бы плохого с ним не случилось. Был бы и сейчас живее всех живых.

– Ты рассуждаешь цинично, Глеб Эдуард, – с осуждением проговорил лемуриец. – Ведь этот человек откопал нас из-под завалов.

– Как умею, так и рассуждаю! Пошлепали, гуманоид. Пока еще какой-нибудь мертвец с обгоревшей шерстью не воскрес. Сейчас, только денежки наши найду…

Жмых недолго шарил руками по воде. Снова благодаря феноменальному чутью на наличные он наткнулся на ящик с деньгами почти сразу.

– Если бы можно было подняться на поверхность здесь, – подал голос лемуриец.

– Если бы да кабы на Луне росли грибы. Лестницы нет, что толку стоять тут и базарить о пустом? Да и выходить к рангунам – без мазы. Думаешь, их всех положили? Живучие твари… Двинули. Давай иди вперед.

– Почему я?

– Как почему? Ты же лемуриец. Вы, говорят, в темноте лучше, чем кошки, видите.

– Эти слухи не соответствуют действительности. Наша способность различать свет не слишком сильно превосходит человеческую.

– Все равно, канай впереди, у тебя пакши длиннее.

– Не понял?

– Если выставишь свои ручонки перед собой, мы быстрее обнаружим опасность, – пояснил Глеб, – а у меня руки заняты. Наши деньги несу. Понял? Давай скорее, пока кто-нибудь сверху не додумался нам сюда гранатку скинуть или еще какую-нибудь подлянку замутить.

Лукас кивнул и побрел в темноту подземного хода, шаря перед собой руками. Жмых направился следом. Вода плескалась под ногами с тихим шелестом.

– Нравится мне эта канализация, – прервал затянувшееся молчание Глеб.

– Нравится? – удивился Лукас.

– Нуда, смотри, как здесь чисто. Не то что в Мамбасу. Вот там, когда мы под землю спустились, у меня сразу такое чувство возникло, словно весь космопорт только и делает, что ср…

– Что это? – Лукас остановился, и Глеб едва не налетел на него.

– Ты чего тормозишь?! – буркнул он.

– Слышишь?

– Ничего я не слышу.

– А ты прислушайся, Глеб Эдуард.

– Наверное, это у тебя в голове шумит, – проворчал Жмых. – Так всегда бывает со слишком умными. Сначала они слышат странные звуки, затем голоса. Потом уже не могут различить, кто с ними говорит – реальные люди или духи зла.

– Да нет же! Послушай, говорю тебе.

Жмых замер. И через некоторое время действительно различил идущий из-под земли ровный гул и характерный скрежет, словно внизу работали тяжелые механизмы.

– Машина какая-то гудит, что ли, – проговорил Глеб. – Или…

– На тектонические процессы не похоже, – уточнил лемуриец. – Больше всего напоминает работу машины. Ты абсолютно прав, Глеб Эдуард.

– Там что, под землей какой-то барыга организовал фабрику по производству поддельного пива? А как он туда забрался?

– Да я и сам не понимаю.

– Ну, раз ты ничего не понимаешь, и я ничего не понимаю, давай валить отсюда.

– Но, Глеб Эдуард, разве тебе не интересно узнать…

– Не слишком, – отрезал Жмых. – Слушай, если ты сейчас же не пойдешь вперед, я погоню тебя пинками. У меня настроение все больше портится.

Лукас вздохнул и послушно двинулся дальше.

Шагов через двести ход разветвился. Гул, идущий из-под земли, в этом месте стал гораздо отчетливее. Ощущалась даже вибрация.

– Направо? – поинтересовался лемуриец.

– Это еще почему?

– Есть старинная рангунская пословица: «Всегда поворачивай направо, если стоишь на перепутье». Один из друзей, с которым я учился в университете, любил ее повторять.