В этой части пустошей земля была неровной, ее покрывали округлые холмы, похожие на прибрежные дюны, – только эти были земляными и не так легко перегонялись ветром. Оттого и тропа, по которой шагала Брикса, шла не прямо, а виляла между холмами. Холмы поднимались все выше и заслоняли ей все вокруг.

Осенившее ее при пробуждении чувство, что мир хорош и добр, понемногу стерлось, когда Брикса углубилась в лабиринт этой земли курганов. По сторонам тропы росла трава, но ее пучки больше напоминали не растения, а грубую шерсть животных, пропускающих путника в глубину стаи, чтобы легче было застигнуть врасплох и начать жестокую игру.

Выдумки… Да, такие домыслы были не в ее натуре. Брикса пару раз даже постучала по склону тупым концом копья, уверяя себя, что это лишь плотная земля да трава, а вовсе не затаившийся в засаде зверь.

В голове у нее один за другим возникали вопросы. Эти страхи – они как будто исходили не от нее. Она давно познакомилась со страхом, но то был страх перед осязаемой опасностью – перед двуногими волками, голодом, холодом, болезнью – перед всем, что грозит беззащитному и неосторожному. Но никогда ее воображение не изобретало новых врагов.

Бриксу тянуло броситься бегом – куда угодно, лишь бы покинуть эту извилистую тропу. Лучше уж в иссохшую Пустыню, чем оставаться здесь! Но она поборола припадок страха и наперекор бьющемуся сердцу нарочно замедлила шаг, заставляя себя сосредоточиться на одном: высматривать оставленные идущими впереди следы.

Только теперь, полностью сосредоточившись, Брикса заметила важный знак: следы сапог виднелись по-прежнему отчетливо, но не было отпечатков лапок Уты. Девушка резко остановилась. Исчезновение этих следов прозвучало в мозгу сигналом тревоги. Она сама не знала, почему ей так важно идти, куда ведет ее кошка, но это было важно – настолько, что она повернула обратно.

Мысль возвращаться тем же путем ей не нравилась. Да и ни к чему это, доказывала она самой себе. Но… рука сама собой потянулась к цветочному бутону, надежно укрытому на груди под рубахой… Но… она так же верно, как если бы приказ повиноваться прозвучал с неба над головой, знала: именно так она должна поступить.

Силуэты курганов представлялись теперь еще более жуткими, невероятными. Бриксе мерещилось, что земляными они остаются, только пока она смотрит на них в упор, отгоняя страх. Стоило ей отвести глаза, как очертания начинали меняться…

Она побежала, одной рукой по-прежнему прижимая к груди цветок, другой сжимая копье. И тут…

Курган вырос прямо перед ней, словно земля вспучилась горбом, перекрыв ей путь. Следы, оставленные ее собственными ногами, побежали дальше – и исчезли на фоне холма. Так не бывает… обман зрения? Из дальних воспоминаний вспорхнули полузабытые рассказы Куниггуды. Брикса подняла копье и, не задумываясь о том, что делает, с силой метнула его вперед.

Наконечник целиком ушел в землю, древко слабо дрожало. Значит, не мерещится! Путь ей перекрыл настоящий земляной холм. Ее завели в западню, а след сапог послужил приманкой. Брикса протянула руку, выдернула копье.

Она запретила себе паниковать. И все же немного дрожала, и рука, сомкнувшаяся на древке копья, стала влажной, так что дерево заскользило в ладони. Остановившись, Брикса повернулась спиной к кургану, которого здесь быть не могло. Надо было решаться. Стоя на месте, она ничего не изменит. Отвага, которую девушка взрастила в себе ради собственного спасения, подсказывала, что теперь, осознав опасность, она должна идти навстречу угрозе – и чем скорее, тем лучше, пока страх не подточил ее решимости.

Брикса снова зашагала по тому же следу. Следы сапог читались без труда. Куда же, в самом деле, подевались эти трое? Давно ли она сбилась с настоящего следа? Теперь уже без толку было искать ответы на эти вопросы. И полагаться ей оставалось только на саму себя.

Но тот или те, кто подстроил эту ловушку, не спешили объявиться. И это тоже выматывало силы. Постоянно ждать атаки, когда ее все нет и нет, – это притупляло бдительность, как, бывает, тупится острый край лезвия.

Обойти курган, и еще один, и еще…

Она словно отодвинула штору, впустив яркий дневной свет. Не так давно она мечтала о Пустыне, лишь бы выйти из тени курганов. И вот желание исполнилось, но открывшийся вид понравился Бриксе куда меньше, чем она ожидала.

Перед ней протянулась голая земля, на границе которой заканчивались даже клочковатые кусты и пучки травы. Только желтая, в красных полосах земля, изрытая сетью разбегавшихся во все стороны канавок. Никакой давний потоп, подумалось Бриксе, не мог проточить такое сплетение русел.

К небу грозящими кулаками поднимались каменные останцы, а висевшее над ними солнце заливало землю жаром, как из-за открывшейся заслонки хлебной печи.

Брикса ахнула. Ступить босой ногой на эту пропеченную, раскаленную землю – невозможно! Какое бы недоверие ни внушали ей лабиринты между холмами, придется вернуться. Она повернула назад…

Но куда подевался проход, через который она сюда вышла?

Девушка пошатнулась, уцепилась за копье, как за костыль. Она затрясла головой, зажмурилась, постояла мгновение с закрытыми глазами и снова открыла их.

Вот уж это наверняка обман зрения! Огромные груды тяжелой земли не могли сдвинуться в одночасье, отрезав ей обратный путь. Но, поворачиваясь и вправо, и влево, она видела только высокую земляную стену – сплошную, без разрывов.

Брикса всем телом бросилась на склон, за которым должен был скрываться проход. Одной рукой она воткнула копье в землю, другой ухватилась за пук травы, подтянулась. Если нет другого пути, она готова лезть через верх.

Стебли травы оказались острыми, как наточенное ею – неужто только вчера? – лезвие ножа. Брикса ахнула и прижала пальцы к губам, слизнула кровь, проступавшую из тонких разрезов и заливавшую ладонь и запястье. И отскочила, чтобы не изрезать также и ноги.

Присев там, где бурая земля кургана смыкалась с голой землей Пустыни, Брикса попыталась рассуждать здраво. Угроза существует, с этим надо смириться. Ее совершенно непостижимым образом, корежа саму землю, пригнали сюда, в эту ловушку.

Она уныло призналась себе, что обратного пути нет. Быть может, удалось бы пройти вдоль кромки холмов к северу или к югу, но ее глодало сомнение, что неведомая Сила позволит ей оттягивать встречу с уготованной судьбой. Все вокруг походило на сон из тех, после которых вечно боишься темноты.

Остаться на месте и смиренно ждать беды? Нет! Она призвала к себе отвагу словами, которые не раз повторяла прежде.

– Я жива, – с яростью проговорила она в окружающую пустоту. – У меня есть руки, ноги, тело – есть разум. Я – это я, Брикса. И я подчиняюсь только своей воле!

Ответа на ее вызов не было, если только не счесть за ответ далекий хриплый крик хищной птицы. Девушка облизнула сухие губы. Казалось, она напилась от щедрот дерева очень-очень давно. А на этой желто-красной земле не было ни следа воды.