Лжехан Нури величаво кивнул в знак подтверждения слов русского посла.

— Хорошо, — после недолгого раздумья согласилась мать. — Вы получите, что хотите. Но когда я увижу сына?

— Он будет отпущен, как только серебро ляжет в казну Юрия. Иного не будет, женщина! И учти: я лично пройду по всем юртам и поговорю с каждым, здесь живущим! Русичей заберу всех, даже если это будет жена твоего сына!

— Забирай! — неожиданно скривила губы старуха в презрительной гримасе. — Пусть она сдохнет в своей избе, а не в моем шатре! Все равно эта дерзкая не жилец!

От услышанного у Ивана на миг помутился разум. Он почти не сомневался, что речь идет о Любане. Русич едва сдержался, чтобы не выхватить клинок и не развалить пополам ненавистное толстое тело. Но, сжав чувства в кулак, все ж не сорвался.

— Принимай серебро, хан, я пока проверю полон.

Нужно ли говорить, что четырнадцать владимирцев, рязанцев, суздальцев и прочих русичей, влачивших у татарских котлов жалкое существование, были несказанно обрадованы неожиданным поворотом в их судьбе. Они бросались со слезами радости на шеи своим избавителям, целовали их дрожащими губами, украдкой подсказывали, что еще четверо пасут скот далеко в степи. Иван не мог сдержать сердцебиения при виде этих людей и в ожидании встречи с той, ради кого и было разыграно это рискованное действо. Любани нигде не было, и он замер от недоумения, когда сухая невзрачная баба вдруг тихо его вопросила:

— Ваньша?! Ты ли это?!

Иван схватил ее за плечи, отстранил от себя, пристально вгляделся в уже поблекшее морщинистое лицо. Лишь только теперь уловил в нем черты и Любани, и своей безвременно ушедшей Анны.

— Лю-ба-ня-я-я! — выдохнул тверич. — Что же они, ироды, с тобой сделали?!

— Болезнь во мне сидит, Ванечка, смертная болезнь. От которой кровью кашляют и сохнут. Ты не вздумай целовать меня, не надо! Бают, другому тоже передаться может. Как ты нашел меня, родной? Как там батюшка, сестры мои поживают?

— Потом, Любаня, все потом! — опомнился Иван, осознав, что подобная беседа может привлечь чье-либо внимание, и тогда удачно начавшийся обман может перейти в кровавую рубку с непредсказуемыми последствиями. — Не надо показывать, что мы с тобой знакомы. Отъедем подальше, тогда…

— Отъедем? А дети?!

Иван вдруг вспомнил неудачную попытку купца Игнатия выкупить Любаню из плена и мысленно выругался. Как же он мог забыть о том, что два близнеца оказались для их матери дороже свободы?!!

— Я вытащу их тоже. Обязательно вытащу! Слово тебе даю! Только ты мне ни в чем не препятствуй и веди себя как прочие полонянки. Иначе много крови может пролиться. Понимаешь? Ну, иди к нашим!

Завершив обход, он вернулся к шатру Галии. Нури и его джигиты уже пересчитали серебро и золото, споро упаковали его во вьюки и теперь с явным нетерпением жаждали скорейшего отбытия. Бывшие пленные были посажены на запасных коней по одному — по двое, и не умевшие хорошо ездить верхом держались за более опытных.

— Все? — не скрывая ненависти, спросила Галия.

— Нет! Со мной поедут еще эти двое!

Палец Ивана описал полукруг и указал на двух близнецов, на лицах которых явно виднелись славянские черты. Оба малыша стояли рядом с бабкой, и в глазах их было выражение затравленных волчат. Увидев жест русича, они разом вцепились в дорогой бухарский халат.

— Почему?! — вскинулась старуха. — Это мои внуки! В них течет кровь моего сына!

— Они… — и тут Иван осекся. Он понял, что правда об истинном отце прозвучит дико и нелепо. Русич все же попытался качнуть чашу весов в свою пользу: — Они дети женщины, которую я увожу с собой. Без них она ехать не хочет.

— Так пусть остается, неблагодарная!! Хан, разве ты позволишь забрать подданных великого и непобедимого в урусутский плен? Берегитесь, за своих внуков я прикажу драться!!

Нури, к которому были обращены последние слова, примиряюще поднял ладони вверх:

— Ты права, женщина! Мы уезжаем. С первыми цветами жди своего Амылея назад! Поехали.

Конный караван тронулся. Иван предусмотрительно оказался возле Любани и, словно помогая удержаться в седле, обнял и зажал ей рот.

— Молчи, Любка, молчи! Я же тебе пообещал. Будут они с тобой, вот увидишь! Погоняем, ребята, погоняем, ничего еще не кончилось!

Ему еле-еле удалось успокоить женщину. Кони бодро рысили, унося всадников дальше и дальше от ставших уже невидимыми юрт и шатров. Начинающаяся пурга неспешно заносила следы отряда.

На первом же привале Иван уединился с Нури.

— Бери всех и уходите на север. Пошли ребят, пусть отобьют еще лошадок у Амылея. Я же пока приотстану, еще одно дело надобно обделать.

— Не понял! Ты ж уже взял что хотел.

— Нет, не все, дорогой. У той женщины, ради которой я этот поход затеял, два сына там остались. А отец их не Амылей, нет!! Отец — мой брат-близняк, что от Амылеевой стрелы красной в копне дух испустил. Понимаешь? Я Любане обещал их взять, да и сам не хочу здесь мальцов оставлять. Это ж род мой, Нури, пойми!

— Давай вернемся и возьмем силой! Или ты уже забыл мои уроки?

— Не в том дело! Пленных и деньги надо доставить к границе степи, верно? Я ведь мальчикам моим обещал заплатить в случае удачи. Никто лучше тебя, Нури, этого не сделает. Я же возьму одного Степку да пару коней заводных и ночью шепотом выдерну парней из постели. Метет хорошо, к утру ваши следы надежно передует. А по моим они языки на плечи вывалят, гоняясь. Так что выручай, дорогой!

Нури внимательно посмотрел на Ивана и едва заметно кивнул. Снял с шеи пайцзу. Русич отстранил протянутую руку:

— Нет, оставь себе, в степи с такой толпой она нужнее будет. Дай мне лучше коней порезвее из своих, наши тверские со степными не сравнятся.

— Бери Алтына, он ведь твой был. Еще трех подберу, огонь-кони. А вот как ты нас потом без следов-то найдешь?

— Жди меня в том месте, где встретились. Седмицу жди! Не объявлюсь — проводи пленных и моих докуда сможешь и расплатись. Своим тоже дай по паре гривен. Ну, не прощаюсь! Езжайте, а я тут до ночи коням роздых дам.

Две ладони сошлись в крепком мужском рукопожатии, глаза сказали больше, чем слова.

Услышав просьбу Ивана, Степка вначале растерялся. Он никак не мог предполагать, что рискованный поход одним посещением становища не ограничится.

— Боишься? — испытующе заглянул ему в глаза старший. — Обделаем все ладом — серебра не пожалею. Но если ты против, тогда я кого другого подберу.

— Да брось ты со своим серебром! — отмахнулся молодой парень. — Не об том баять надобно. Как складнее все обтяпать — вот в чем штука?!

— Вяжем к одному коню два больших мешка. Ты ждешь меня в условленном месте, я подвожу мальцов. Суем в мешки, затягиваем их и… ходу!!