— Коли дойдет до сшибки, все как один бьем на старшего! Я в него первый стрелу пущу. И не робеть, разом! Без вожака в сей же час рассыплются, помяните мое слово! Я их повадки степные в свое время прекрасно познать успел. Луки — товсь! Встали кучно!

Вой и гиканье приближались. И вдруг чуткий слух бывшего бортника уловил в этом хаосе звуков выкрик:

— Хэй, хей, Иван! Куда ты так быстро едешь от Нури?! Не спеши, у меня все равно кони лучше!

Широчайшая улыбка набежала на лицо тверича. Он опустил арбалет и радостно возвестил:

— Это наша Нюрка скачет! Отбой, все в порядке. Дальше вчетверо сильнее пойдем! Э-э-э, не вздумай кто обозвать его этим бабским именем!! Срубит вмиг и прав будет! Звать его багатуром, ясно? Нури-багатур!!

Это действительно был отряд Нури, за все время разлуки так и не прибившийся к какому-нибудь более сильному хозяину. Двое дюжих мужчин обнялись, не сходя с коней, две пары глаз искренне были рады видеть друг друга.

После первых приветствий Иван спросил:

— Где Торгул?

Нури сразу помрачнел.

— Хан Торгул пасет табуны великого Темучина. Амылей, шакал, все-таки сделал свое гнусное дело. Нури узнал, что Амылей ушел на Русь, Нури давно кочует у ее южных улусов. Нури хочет отомстить за Торгула, в свой домашний шатер Амылей не должен вернуться!

— Твой Амылей давно уже служит у Торгула подпаском, — грустно улыбнулся Иван. — Его кровь глубоко напитала русскую землю.

Степной богатырь не сразу поверил услышанному, Ивану пришлось предъявить перстень поверженного кровника.

— Ой, Ваня-джан, Ваня-джан!! Какую радостную весть слышат мои уши!! Оса ярости больше не жалит мое сердце! Ты настоящий багатур, Иван, и ты настоящий друг Торгула. Скажи, куда едешь, зачем меня хотел видеть? Мои нукеры — твои нукеры! Моя сабля — твоя сабля! Говори!

Иван предложил отъехать в сторону. Один на один изложил Нури свой дерзкий замысел. Тот внимательно выслушал и покачал головой:

— Там много слуг осталось, Иван! Амылей свою мать и жен с детьми одних не оставил.

— Знаю. Оттого и хочу решить все не рубкой, а хитростью. Сабля — плохой помощник, когда до дома сотни верст, а вокруг полно твоих соплеменников. Ты мне нужен больше для отвода глаз и для охраны по пути на Яик. С мамашей я буду говорить сам, лишь бы меня к ней допустили. Ну, а ты подстрахуешь, если задержусь в ее шатре слишком долго.

Нури на мгновение задумался, затем тяжело хлопнул ладонью в знак одобрения друга по плечу. По общему согласию стан решили разбить досрочно, чтобы отпраздновать встречу.

Вскоре на берегу великой реки запылало сразу несколько высоких костров. Сидя вокруг них, тверичи впервые в жизни пробовали кислый хмельной кумыс. Братались с татарами. Завели бредень на ближайшей отмели и с удовольствием хлебали желтую стерляжью уху. Соревновались в меткости метания стрел, боролись на поясах, обнимались. Лишь после полуночи степь огласилась дружным раскатистым храпом…

Стойбище Амылея отряд нашел через двенадцать дней. Полтора десятка юрт стояли в открытой степи. Мелькали люди, горели костры, неподалеку пасся табун коней и большая отара овец. Когда вновь прибывших заметили, из юрт вылезло никак не меньше мужчин, чем было в отряде Нури и Ивана.

— Они вскоре намаз совершать начнут, — негромко произнес Иван. — Может быть, налетим и вырежем все это змеиное гнездо, чтоб больше кровь Амылеев не текла в людских жилах?! Они беззащитнее овцы будут.

— А потом вся Орда станет передавать друг другу, что славный багатур Нури обнажил свою саблю во время молитвы? Тогда каждый мусульманин начнет гоняться за нами, готовый ради Аллаха даже в одиночку совершить правое дело! Нет. Попробуем все сделать тихо, как ты и хотел. А чтоб не вызвать подозрений, совершим намаз здесь, пусть твои люди делают то же, что и мои. Тогда нам быстрее поверят!

Конный отряд, длинной змеей выползший из-за отлогого холма, неспешно приблизился к стойбищу. Их ждали вооруженные люди, грамотно расположившиеся за естественными укрытиями. Несколько лохматых волкодавов подняли переполох, один из них подлетел к коню Нури, но меткий ослепляющий удар нагайки отбросил его в сторону.

Из центрального шатра в дорогих одеждах, увешанная ожерельями из золотых и серебряных монет, вышла дородная старуха с властным и надменным выражением лица. Подбоченясь, она взирала на гостей, щурясь против солнца и явно пытаясь понять, что за разномастная полусотня пожаловала в ее владения.

Иван неторопливо слез с коня и подошел к старухе. Дерзко глядя ей в глаза, вопросил:

— Я вижу перед собой Галию, мать Амылея?

— Почему не совершаешь поклон, дерзкий? Ты же урусут, я вижу! Я прикажу своим нукерам сломать тебе хребет и бросить моим псам!

Нури, не слезая с седла, достал пайцзу и надменно перебил женщину:

— Я посланец великого Узбека, о дерзкая! Советую тебе самой преклонить колени перед послом великого князя русичей! Ибо ему есть что тебе сказать. Твой старший сын сидит в плену с веревкой на шее и ждет своей участи!

Услышав подобное, Галия тотчас изменилась в лице, но все же попыталась возразить:

— Мой сын ушел вместе с Кавгадыем по приказу великого хана. Как же тот, чей лик ярче солнца, мог допустить такой позор своих верных слуг? Почему он не бросил до сих пор им на выручку свою могучую и непобедимую конницу?

— Кавгадый ослушался повеления великого хана и попытался напасть на стольный город зятя великого Узбека. Теперь за дерзких в ответе только они сами. Кто остался жив, сидят в полоне и молят близких о выкупе. Этот русский приехал от имени твоего сына!

— Он слишком хорошо для урусута знает наш язык, — зло прошипела Галия, не решаясь, однако, на большее.

Иван пропустил эту реплику мимо ушей. Неторопливо достал снятый с пальца убитого врага перстень и передал его матери. Парень ничуть не переживал, что идет на ложь, беря выкуп за покойника. Слишком много горя принесли на Русь дети этой вот дебелой татарки, слишком много они из нее вывезли. Теперь наступало лишь неполное торжество справедливости.

— Узнаешь ли его, женщина? Твой сын велел передать это, чтобы ты была не слишком скупой. Свою голову он ценит дорого!

— Что вы хотите за его жизнь?! — уже истерично воскликнула Галия, намертво зажав печатку в кулаке.

— Не мы! Великий князь Владимирский Юрий Московский, родич и друг великого хана, твоего владыки, обиженный предательством тех, кого он привел на Русь друзьями, требует за Амылея весь русский полон, что я найду в этих юртах, сто гривен серебра или равновелико золотом. Я все сказал!

— А если?..

— Если это требование не будет выполнено здесь и сразу, ты получишь с первой же ладьей залитую медом голову своего Амылея. А слуга великого хана сообщит своему владыке, что для татарки Галии металл с блеском рыбьей чешуи оказался важнее его верного нукера и храброго воина. Не думаю, что после этого твоя собственная голова продержится на плечах слишком долго. Верно, хан?