— Прошу прощения, я недавно назначен в Дол и пока ещё не знаком со всеми местными особенностями… Почему вы ловите этих людей и возвращаете?

Взгляд коменданта полыхнул злорадным огоньком:

— Потому, что им не дозволено сниматься с насиженных мест.

* * *

— Существуют запреты? Из-за чего?

Пауза перед ответом чуть затянулась, словно мой собеседник сообразил, что беседа свернула не туда, а возвращаться к развилке поздно, и единственный выход — продолжать, но шагать осторожнее, нежели прежде.

— В южных провинциях всегда жарко, а рек и озёр слишком мало, да к тому же они часто пересыхают. И как только случается очередная засуха или суховей пройдёт, многие тамошние жители пробуют найти лучшую жизнь в этих краях. Нет, конечно, бегут не только сюда, ведь этот перевал не единственный. Но и здесь пытаются пройти.

Он пока не ответил на главный вопрос, зато я, кажется, догадался, в чём дело:

— Там, на юге, мало рабочих рук, и потому высокими указами южанам запрещено покидать свою родину?

— Именно так. — Комендант удовлетворённо опустил подбородок.

Суровое правило. Хотя, наверное, правильное. В конце концов, все их прежние поколения жили там, так пусть и дальше живут.

— Но такие беглецы не слишком вам досаждают?

— Нисколько. Их задора хватает только на то, чтобы потеряться в горах, а переправляться через реку опасно, и рано или поздно патруль находит нарушителей.

Если учесть, что солдаты гарнизона явно подготовлены к горной службе, а им противостоят земледельцы с сухих южных равнин, в итоге подобных столкновений сомневаться не приходится.

— Может быть, вернёмся к моему… беглецу?

— Как угодно. — Эрте Элбен сделал вид, будто предложенная вновь тема душераздирающе скучна. — Он был здесь. Вчера.

— Есть повод предполагать, что он пришёл в форт не просто так, а с определённым прошением. Я прав?

Комендант тяжко вздохнул:

— И такие красавцы не редкость. Не меньше одного вижу каждые полгода. Заявляют, что желают служить Дарствию и творить на этой службе исключительно подвиги.

— Дерк входит в их число?

Названное имя моего собеседника не удивило. Значит, виделись и, более того, разговаривали.

— Хочу, говорит, защищать. Кого и от чего — неважно. Хотя, защитить как раз сможет: крепкий, ничего не скажешь.

— И как вы обычно поступаете с просителями службы? Отправляете домой, как беглых южан?

Соломенные усы чуть приподнялись, как будто губы под ними изогнулись в хитрой усмешке.

— Разумеется.

Я прикинул время, потребное на возвращение в Дол, даже под солдатским конвоем.

— Но тогда беглец был бы уже дома.

— А может, он там и есть?

Шутить изволите? Зря. Потому что мне сейчас не до смеха.

— Вряд ли. Мы не могли разминуться, если он возвращался по дороге. А он ведь не мог идти другим путём, верно?

Комендант хмыкнул, стараясь скрыть что-то вроде разочарования. И хорошо, что не стал настаивать. Особенно после того, как долго рассказывал про нарушителей правил. Можно было бы заявить, что Дерка вернули по горным тропам, но тогда получалось бы, что гарнизон и его начальник ничуть не лучше тех, с кем борются по мере сил и старания.

— Да, я не торопился с его отправкой домой.

— Почему?

Последовала новая пауза, взятая эрте Элбеном уже не на раздумье, а на придание голосу проникновенности.

— У меня маленький гарнизон, сами видите. А вчера один из моих парней, назначенный в патруль, подвернул ногу уже перед самым выходом. Нужно было пересматривать график дежурств и снимать человека с заслуженного отдыха, а это, сами знаете, не дело, когда час недоспал… И тут этот малохольный с горящими глазами как раз подвернулся. Пастухом, говорит, был, по горам ходить умею. Вот я и подумал: почему бы не сделать парню приятное? Сходил бы раз в патрулирование, а потом тихо и мирно вернулся к мамочке, гордый и довольный.

Здравое рассуждение. Только гарнизонная служба всё-таки не детская забава.

— Не боялись рисковать?

— А в чём риск? — удивился комендант. — Южане побегут, только когда теплее станет, а сейчас они ещё носа не кажут в горы. Кошки местные людей не трогают, им коз вдоволь хватает, да и мы лесным соседям лишний раз не мешаем. К тому же пастух уж точно должен уметь со зверьём управляться… Да и в пару с ним я опытного человека отправил. Нет, никакого риска не было.

А вот эту фразу он добавил зря. Без неё равнодушная командирская речь звучала намного убедительнее.

— Когда они должны были вернуться?

Эрте Элбен на мгновение зло стиснул губы:

— Ещё два часа назад.

— То есть до нашего появления?

— Да.

— И почему же не вернулись?

— Не знаю, — бесхитростно ответил комендант. — Может быть, отошли слишком далеко и решили заночевать в лесу.

— Такое раньше случалось?

На сей раз ответа не последовало. Вместо того мой собеседник потянул носом и довольно потёр ладони друг о друга:

— Готовы рыбоньки мои! Отужинаете со мной, не побрезгуете?

— Спасибо за приглашение. Всенепременно.

Лосось оказался великолепен. Мне не так уж часто выпадало счастье вкушать его нежно-розовую плоть, потому что в столице дешева была лишь местная рыба, бледно-жёлтая, костлявая и сухая, но оценить вкус мог вполне: недаром же в течение целого года одним из постоянных мест посещения для меня была рыбная лавка. Запечённый на углях, да ещё вместе с икрой…

— Вы часто ходите на рыбалку?

— Раза три в седмицу. Когда начинаю скучать по хорошему противнику.

По заведомо более слабому, хотите сказать? Ведь как бы ни была проворна и сильна рыба, человек всегда найдёт способ с ней справиться.

— И много времени вам понадобилось, чтобы выловить этих красавцев?

— Четверть часа, — ответил комендант не задумываясь.

Вот сейчас он сказал правду. Лососи идут на нерест, и ждать поклёвки вряд ли пришлось долго. Но ловят их засветло, а наш рыбак возвращался уже в глубоких сумерках. Почему?

— Завидная у вас служба. Размеренная.

— А вернее будет сказать, скучная. Но скоро моё назначение закончится и, даст Бож, подпишут отставку.

— Не рано ли? — На мой взгляд, комендант легко мог бы ещё с десяток лет выполнять свои обязанности. В конце концов, ему же не нужно было лично прочёсывать горы каждый день.

— Пора подумать о семье, — многозначительно заявил эрте Элбен. — Да, кстати! Как увидел вас, сразу захотел спросить, да забыл… Вы-то сами с семьёй расстались полюбовно?