Художница услышала в трубке глубокий вздох, будто собеседница готовилась прыгнуть в воду.

– Илана Камински действительно вышла замуж за некоего Генриха Магра, гражданина Великобритании, в том же шестьдесят третьем году, когда все случилось. Ей было восемнадцать лет. Ему – двадцать один год. Теперь приготовьтесь! Илана Магр умерла пятого июля этого года, в Тель-Авиве. А Генрих Магр жив. После смерти жены он переехал в Иерусалим.

– Как это возможно?! – вырвалось у Александры.

– Судя по всему, мы с вами все это время общались с призраком, – с печальной иронией заключила Ракель. – Илана Магр умерла этим летом, и это совершенно точно. Да, еще одна новость! Дом Камински уже покупают. Я узнала, что они поставили не очень высокую цену, поэтому первый же покупатель ухватился за это предложение.

В трубке снова послышался вздох – усталый, подавленный. Когда Ракель снова заговорила, ее голос звучал едва слышно.

– Когда вы сказали мне, что эта Илана Магр – моя сестра… Я поверила, потому что хотела верить. У меня родилась надежда. Я все эти годы чего-то ждала, теперь понимаю. Напрасно… Пришлите хотя бы статью.

С каждым днем темнело все раньше, и, возвращаясь домой после бесконечных разъездов по городу, Александра хотела только одного – лечь спать. Но ей предстояло срочно закончить работу над натюрмортом. Заказчик, до сих пор удивительно инертный, внезапно начал ее торопить и даже упрекать за то, что она долго держит у себя картину. Этим вечером Александра планировала покрыть освеженное полотно лаком.

Вспомнив о пустом холодильнике, она заглянула в маленький гастроном, неподалеку от своей прежней мастерской. Возле кассы красовалась крошечная искусственная елочка в красных огоньках. При взгляде на нее Александра ощутила печаль. Новогодние праздники всегда напоминали ей детство, и с каждым годом оно становилось все дальше. Сама Александра елку никогда не наряжала.

Расплачиваясь, художница услышала звук сообщения, пришедшего на вотсап. Достав телефон, она прочитала краткое послание от Ракель, которой час назад была выслана отсканированная статья: «В статье написано, что третье место на конкурсе в Хайфе заняла Шошанна Камински из Вифлеема Галилейского. Значит, они с Анной были хорошо знакомы».

Александра не ответила. Весь день ее мысли занимали три женщины, которые, бесспорно, существовали, хотя существование каждой из них вызывало множество вопросов. Илана Магр, только что уехавшая в Лондон. Илана Магр, умершая летом в Тель-Авиве. И девушка, найденная в канаве пятьдесят семь лет назад в платье Анны Хофман, – всеми забытая, как страшная сказка, услышанная в детстве. «Отправная точка – фотография в журнале. На ней точно Анна Хофман. Илана, которую я знаю, не является Анной, – повторяла про себя Александра. – Девушка, которую нашли в канаве, судя по некоторым признакам, тоже ею не является. Если кто-то из них троих был Анной, то это Илана из Тель-Авива. Но если так, почему она молчала столько лет, не связалась с сестрой? И наконец, кто эта несчастная девушка в канаве?»

Погрузившись в раздумья, она не заметила, как добралась до дома, прошла через подворотню и пересекла двор. Толкнув разбухшую дверь черного хода, поднялась к себе на второй этаж. И только преодолевая последние ступеньки, подняла голову и вынуждена была схватиться за перила – иначе оступилась бы.

На площадке, рядом с единственной дверью, стояли двое – высокий седой мужчина из Бен-Гуриона и молодая девушка в вязаной шапке, та самая, которую она заметила в кофейне на Солянке.

В тот же миг, когда Александра увидела их перед собой, она поняла, что подсознательно ожидала встречи с этой парой. А когда девушка, стянув с волос шапку, заговорила, художница немедленно узнала и голос, и лицо. Голос – скрипучий, простуженный, принадлежал женщине, которая звонила ей по поводу картины предполагаемого Лемоха. Этот тембр и обманул тогда Александру – она решила, что потенциальной клиентке немало лет. А лицо, которое она могла теперь видеть вблизи и без всяких помех, было лицом Анны Хофман.

– Добрый вечер, – сказала девушка. – У нас к вам дело.

Александра поднялась на площадку, как во сне, отперла дверь, вошла на кухню. Она не приглашала непрошеных гостей зайти, но те последовали за ней. Включив свет, Александра обвела взглядом стены, словно надеясь найти у них поддержку.

– Это не вы мне звонили по поводу картины Лемоха? – спросила она, повернувшись к девушке. – Вы – Маргарита?

– Да, это я, – ничуть не смутилась та. – Извините, но никакой картины у меня нет.

– Но на встречу вы все же пришли, я вас видела в кофейне! Ведь вы были там?

Александра то и дело косилась на ее респектабельного спутника, а тот словно никого не замечал. Такого холодного, неподвижного лица ей еще видеть не доводилось. Резкие правильные черты не оживлялись даже подобием мимики и казались гипсовым слепком. Темные, глубоко посаженные глаза смотрели равнодушно. Александру он попросту игнорировал, предоставив вести переговоры девушке.

Маргарита недоуменно пожала плечами:

– Я там была, да.

– Извините, но зачем назначать встречу, если никакой картины, как вы сказали, нет?

– Нам с дедушкой надо было узнать, где вы живете, – спокойно пояснила девушка. – Ваш вотсап у нас был, фотография была. Адреса не было. Фокус с картиной придумала я. Просто как раз читала статью про этого художника и назвала его…

– Ну, хоть не Венецианова, – саркастически заметила художница.

Девушка, не оценив шутки, удивленно на нее взглянула:

– Я сама рисую, изучаю историю искусства. Я решила, что ради Лемоха вы точно придете на встречу. А иначе как бы мы вас нашли в Москве?

– Вы живете не в Москве?

– Мы живем в Иерусалиме.

Когда девушка произнесла слово «Иерусалим», мужчина повернул к ней голову, словно прислушиваясь.

– Дедушка не понимает по-русски. – Маргарита улыбнулась. – Я буду переводить. У меня хороший русский?

– Прекрасный, – заверила ее Александра.

Маргарита расцвела:

– У меня мама русская.

Александра чувствовала себя чуть спокойнее – эти люди не были похожи на убийц.

– И все же, почему вы просто не сказали, что хотите встретиться? – спросила она. – Зачем эта мистификация?

– Нам нужны были не вы, а другой человек, – все с той же подкупающей откровенностью пояснила Маргарита. – Вы с ним общаетесь. Но вы могли отказаться привести нас к нему. Вот я и ездила за вами весь день, с той минуты, как вы пришли в кафе. Следила, где вы бываете.

– И кого вы искали? – осведомилась Александра. – Генриха Магра?

Теперь мужчина смотрел прямо на нее. Это был пристальный, наводящий смущение взгляд, тем более что смотрел он не в глаза, а на губы Александры, словно ожидая, что она повторит это имя.