Та сидела боком к фотографу, за роялем, положив руки на клавиатуру, в несколько скованной позе. Лицо девушки было повернуто на камеру. Анна Хофман улыбалась, явно по требованию фотографа. Улыбка получилась напряженной, даже тревожной. Это был подросток, едва начинающий осознавать свою женственность. Светлые вьющиеся волосы, простое белое платье, нитка дешевых бус на тонкой шее. Высокий выпуклый лоб, прямой внимательный взгляд, широкие скулы, упрямый подбородок…

Это была не Илана. Александра, долгие годы изучавшая особенности строения человеческого лица, была убеждена, что ни время, ни пластические операции не могут изменить внешность настолько, чтобы полностью превратить одного человека в другого.

– Ты это искала? – Стас, топтавшийся рядом, тоже заглядывал в журнал. – Что это за барышня?

– Ее звали Анна Хофман. – Александра услышала свой голос словно издалека – так смягчил его сырой воздух, в котором сонно парили снежные хлопья, ленившиеся опуститься на землю. – Ей здесь пятнадцать лет. В том же году она пропала. Больше о ней достоверно ничего неизвестно. А ну-ка, подержи журнал! Я сфотографирую. Один человек должен срочно это увидеть.

Отослав снимок Ракель, Александра простилась со своим спутником. Она вспомнила о выставке, на которой обещала обязательно быть, а Стас, обведя Гоголевский бульвар задумчивым взглядом, заявил, что должен срочно навестить одного приятеля. Судя по шальным огонькам, загоревшимся в его глазах, Александра предположила, что Юлия Петровна увидит скульптора не скоро.

* * *

Александра не обманулась в своих ожиданиях – выставка оказалась чрезвычайно слабой. Художница никогда и не пошла бы на нее, если бы женой виновника торжества не была ее старая знакомая. Та очень просила ее прийти и, как только завидела Александру, немедленно ею завладела.

– Какие люди все-таки неблагодарные, – жаловалась Светлана, крепко держа гостью под руку. Она словно опасалась, что иначе та сбежит. – Аристарх столько делает для других, совершенно даром, а им лень встать с дивана и приехать… Народу совсем нет.

Александра из вежливости соглашалась, стараясь не смотреть на картины. Муж Светланы, художник бездарный и очень плодовитый, никем из коллег не ценился, но при этом умудрялся продавать свои творения, во многом благодаря энергии супруги. Та выступала его агентом, нянькой, музой и моделью. Это была история полного поглощения одной личности – слабой, другой – сильной и целеустремленной. Светлана поглотила мужа, вынудив неплохого рядового декоратора, кем он был изначально, стать художником – из ряда вон плохим. Ей хотелось быть супругой гения.

– И это в декабре! – продолжала жаловаться Светлана, кружа со своей покорной добычей по пустому залу. – Вот, где все?! Я позвала половину Москвы. Твои впечатления?

– Очень… Внушительно. – Александра заставила себя остановить взгляд на ближайшем полотне. – Аристарх растет.

Этот угловатый вымученный комплимент привел жену художника в восторг.

– Я тоже так думаю, но твое мнение мне было особенно важно! – воскликнула она, сжимая руку Александры почти до боли. – А он мечтает вернуться к интерьерам. С одной стороны, это неплохие деньги, когда есть заказы. Как раз сейчас такой заказ есть, и довольно крупный. В Подмосковье строится арт-отель. Его приглашают, он хочет согласиться. Но я сомневаюсь! Работа большая, и на несколько месяцев ему придется бросить живопись.

– Может быть, для него полезно будет переключиться… – начала Александра и тут же схватилась за сумку, услышав звонок вотсап. Извинившись перед Светланой, она высвободила руку и отошла в сторону.

Звонила Ракель.

– Где вы это нашли?! – воскликнула женщина. Ее голос вибрировал от волнения.

– В пианино, – ответила Александра. – Журнал все время был там, с шестьдесят третьего года. Сейчас он у меня. Могу отсканировать и прислать вам.

– Да, да… – Ракель слегка задыхалась, словно только что быстро бежала. – Обязательно отсканируйте всю статью! Наконец, я снова вижу ее лицо! Все эти годы…

– Это не Илана, – оборвала ее художница.

– Вы уверены?

– Могу поручиться, что это не она. Люди так не меняются.

– А как журнал оказался в пианино?

– Илана рассказала, что тоже брала уроки музыки у этой учительницы из Иерусалима, и однажды Анна попросила ее спрятать у себя журнал. Илане пришла в голову остроумная мысль – спрятать журнал в пианино. В тот день приходил настройщик, и пианино было вскрыто.

Ракель помолчала, затем другим, деловитым тоном проговорила:

– У меня тоже есть новости. Я связалась с одним другом, из Тель-Авива, он работает в большом архиве. Там оцифровывают старые документы, в том числе времен британского мандата. Наш мошав довольно известен, и его история уже оцифрована. Вы готовы выслушать?

Александра оглянулась и обнаружила, что Светлана взяла в плен других посетителей вернисажа – семейную пару, сохранявшую чинный вид людей, пришедших на похороны.

– Я слушаю.

– Первое – Илана Камински действительно существовала! – торжественно заявила Ракель. – Она родилась, как вы и сказали, пятого октября тысяча девятьсот сорок пятого года. Ее семья происходит из Пруссии. Британская администрация должна была депортировать эту семью во время Второй мировой войны, но в сорок третьем году Камински доказали еврейство и остались в Темплер Бет-Ламе. В сорок восьмом году, когда поселение стало мошавом, они жили именно в этом доме, рядом с башней.

– Так они были немцами или евреями?

– По документам отец Иланы был немцем, а мать еврейкой. Истина неизвестна. Если бы доказали, что они подделали документы, их бы лишили имущества и выслали. Но никто ничего не пытался доказать, как я понимаю. Никаких следов этого нет.

– Значит, Илана Камински вышла за Генриха Магра, уехала из мошава… – вслух раздумывала Александра. – И она – точно не Анна. А Анна – не та девушка, которую нашли в канаве. Получается, ваша сестра действительно пропала бесследно…

– Я сказала не все, – загадочно продолжала Ракель. – Мне представили список всех Камински, родившихся в мошаве в конце сороковых и в начале пятидесятых годов. Был еще некий Артур Камински. Дата рождения – пятое октября сорок пятого года.

– Та же дата, что у Иланы?!

– Близнецы. В шестьдесят третьем году, когда все это случилось с Анной, им было по восемнадцать лет. Неудивительно, что я их не знала. У молодежи совсем другая жизнь, круг общения. Но! Была еще одна девушка из семьи Камински, их младшая сестра. Шошанна Камински, дата рождения – семнадцатое марта сорок восьмого года. Ровесница Анны. Они явно учились в одном классе, в мошаве всего одна школа.

Александра молчала, осмысливая услышанное, и потому ничто не мешало Ракель продолжать свой отчет:

– Это то, что мой знакомый узнал в архиве, занимаясь историей мошава. Но я попросила его узнать еще кое-что. Ему это было не трудно, он раньше работал в министерстве внутренних дел. В архив ушел уже на пенсии.