Холден пока был вне досягаемости. Это казалось смешным: она так трудилась, чтобы выставить его маньяком, жадным до власти, а он и сам, стоило ему вырваться на свободу, фактически назначил себя посланцем человечества. Джули и его одурачила. Самую малость везения — и Холдена убьют в перестрелке, или же его погубит протомолекула. Мелбе останется только подчистить доказательства его невиновности. Это будет несложно.

«Росинант» начинал жизнь как конвойный корвет на огромном линкоре «Доннаджер». Он был хорошо сконструирован и исполнен, но уже несколько лет не проходил профилактики. И в его обороне имелась явная слабость: ближайший к реактору грузовой люк ремонтировали после взрыва, и теперь он наверняка был слабее остальных. Обиходные программы шлюзов уязвимы перед хакерами. Марсиане, конечно, защитили бы код, а Холден, скорей всего, поленился.

Так что Мелба в первую очередь рассчитывала на шлюз. Среди ее запасов появился передатчик с утилитой, открывающей ремонтникам доступ к поврежденным шлюзам. Если она не сработает, вскрыть грузовой люк окажется не так просто. Мелба надеялась раздобыть взрывчатку, однако на «Принце Томасе» обнаружила более серьезное вооружение. В списке оборудования числился мех-экзоскелет. Она надевался на руки и грудь — оставляя ноги открытыми — и позволял, вскрыв металл горелкой, силой разогнуть пластины. К тому же мех был легким и удобным для переноски, а карточка с паролем высокого уровня открывала доступ к складу механики.

Достаточно было войти внутрь. Убить всех, перегреть реактор и распылить корабль на атомы. Если ей хоть немного повезет, взрыв оживит подозрения насчет мины на «Сунг-Ане». Может быть, Мелба сумеет выбраться живой. А нет так нет.

Оставалось только попасть на «Росинант», а пока Мелба вместе со всеми жадно ждала новостей со Станции.

Катастрофа застала ее спящей.

Ей снилось, что она идет через поле у школы. Школа горит, а ей нужно попасть внутрь. Слышны сирены, но в небе не видно темных силуэтов пожарных. А в здании остались люди, и ей нужно к ним. Чтобы спасти или чтобы помешать выбраться, или это одно и то же.

Она уже на крыше, спускается в дыру. Кругом клубы дыма, но она дышит, потому что неуязвима пред пламенем. Она вытягивается, нащупывает пальцами захваты для рук, по которым подтягиваются в невесомости. И чувствует, как кто-то ловит ее за запястье, помогает подняться навстречу огню и дыму. Рен! Она не успела его разглядеть. Горе и вина ударили ее и вышвырнули в залитый голубым светом бар, где вместо столиков стояли койки-амортизаторы. Кругом обедали, болтали, обжимались парочки. Сидевший напротив мужчина был одновременно Холденом и отцом. Она пыталась заговорить, сказать, что не хотела, но мужчина взял ее за плечи и втиснул в мягкий гель. Мелба испугалась было, что он взгромоздится на нее, а он с убийственной силой ударил ее кулаками в грудь, и она проснулась под вопль сирены среди летающих в воздухе шариков крови.

Боль в теле была такой глубокой и необъяснимой, что не воспринималась как боль — просто давала знать: что-то не так. Мелба закашлялась, изо рта через всю каюту брызнула кровь. Она решила, что во сне ненароком привела в действие свои железы, что беда только с ней, но корабельная сирена доказывала, что дело еще хуже. Девушка потянулась за терминалом и не нашла его в креплении. Он плавал в полуметре от двери, вращаясь в воздухе. Звездообразная трещина в эластичном футляре свидетельствовала о силе удара. На экране возникла яркая красная полоса. Нет доступа в сеть. Система слетела.

Мелба подтянулась к двери и запустила открывающий механизм.

Мертвая женщина проплывала по коридору, вытянув руки перед собой. Волосы полоскались, как у утопленницы, левая сторона лица выглядела странно: мягче, круглее и синее, чем следовало. Полуоткрытые глаза были красными от кровоизлияния. Мелба оттолкнула труп и протиснулась мимо. Дальше по коридору медленно подтягивался к вентиляционному отверстию кровяной шар, большой, как футбольный мяч, но из кого вылилась эта кровь, Мелба не увидела.

В широких коридорах ближе к середине корабля было хуже. Тела выплывали из каждой двери, из каждого прохода. Все своевременно не пристегнутое плыло сейчас в сторону носа. На мягких серых стенах остались вмятины от врезавшихся в них терминалов, инструментов и голов. В воздухе пахло кровью и чем-то еще, более интимным.

У гражданского центра трое солдат герметиком прикрепляли труп к стене, чтоб не мешал проходу. Будь здесь сила тяжести, убитых складывали бы штабелями.

— Ты в порядке? — спросила одна из военных. Мелба с задержкой поняла, что обращаются к ней.

— В порядке, — ответила она. — Что это было?

— Черт его знает. Ты из ремонтной бригады, да? — резко спросила женщина.

Мелба кивнула.

— Я Мелба Кох, электрохимик.

— Ну так вали проверять жизнеобеспечение, Кох, — приказала женщина. — Надо думать, ты там нужнее.

Мелба кивнула, раскрутилась от резкого движения, и женщина притормозила ее рукой.

Она никогда не бывала ни в бою, ни на местах катастроф. Разве что в восемь лет, когда на Сан-Пауло налетел ураган и отец прятал семью в убежище корпорации, пока не схлынул потоп. Тогда следы разрушений она наблюдала больше в новостях, чем своими глазами. «Принц Томас» являл собой сцены ада. Кое-где Мелба видела группы лихорадочно трудившихся людей, зато мертвые и умирающие попадались повсюду. Кровь и обломки облачками подтягивались к выходам воздуховодов. При нулевой силе тяжести кровь скапливается в ранах, не очищая их. Раны воспаляются сильнее. Легкие быстрее заполняются жидкостью. Сколько бы ни было погибших, скоро их окажется больше. Если бы Мелба не зафиксировала себя в амортизаторе, ее, как и других, швырнуло бы об стену со скоростью шестьсот метров в секунду. Нет, наверняка не так сильно — этого никто не пережил бы.

Она редко бывала на палубах жизнеобеспечения. Чаще всего они с Соледад и Станни занимались проводкой. Системы водо- и воздухопроводов обслуживали другие бригады, специалисты более высокого уровня с более высокой оплатой. Архитектура этих помещений позволяла надежно разместить все без тесноты, памятной ей по «Сересье». Вплывая в помещение, Мелба с облегчением вздохнула, словно добраться до цели само по себе было достижением.

Здесь пахло озоном и жженым волосом. Молодой человек с иссиня-черными кровоподтеками на лице прикрепился к переборке линем и парой электромагнитов. Он, как гигантской мухобойкой, размахивал чем-то вроде швабры с тяжелой матерчатой сеткой на рабочем конце. Очищал воздух от крови. На изуродованном лице застыл ужас, слезы, стоявшие в глазах, слепили парня.

— Ты! Ты кто такая, черт возьми?

Мелба обернулась. Этот был из флотских, в форме. Правую ногу скрывал сплошной лубок. Торчащая из-под гипса ступня отливала сине-багровым, а тяжелое дыхание мужчины наводило на мысль о пневмонии или внутреннем кровоизлиянии.

— Мелба Кох, штатский электрохимик с «Сересье».

— Кому подчиняешься?

— Группа подчинена Микельсону, — ответила Мелба, с трудом припомнив имя.