Шнейдер замолчал, взглянул на фон Хаффмана.

— Как бы я желал, чтобы ты был в тот день на поле битвы с нами, барон. Но ты дезертировал.

Он стукнул по столу, чем привлек к ним внимание.

— Если бы я не дезертировал, — прошептал Игнат Севастьянович, — так меня все равно там бы не было. Если не меч палача, так топор или веревка…

— А если бы Фридрих передумал?

— Не думаю, дружище.

Ганс тяжело вздохнул. Фон Хаффману вдруг стало интересно, как в отношении него теперь поступит его приятель.

— Я по-прежнему в розыске? — поинтересовался он.

— Увы, мой друг, но розыск не отменили. Теперь тебя ищут как отъявленного дуэлянта и дезертира. — При последнем слове лицо Шнейдера изменилось, словно он только что съел кислый лимон. Игнату Севастьяновичу стало понятно, что тот никогда бы не выдал его как дуэлянта, но вот к дезертирству у его приятеля было, по всей видимости, совершенно иное отношение. Ганс не уважал людей, бежавших позорно с поля боя. Вот только Сухомлинов поле боя никогда не покидал. Дрался до последнего. И в те годы, когда воевал в царской армии, и в тот период, когда вынужден был защищать свою родину от немецких оккупантов в форме солдата Красной армии, ни когда был гусаром. Игнат Севастьянович был уверен, что и Адольф Иоганн фон Хаффман ни за что бы поле боя не покинул, иначе уклонился бы от дуэли с господином Мюллером. Ох уж этот бюргер, как же он изменил обычный образ жизни барона!

— Ты меня сдашь властям? — спросил он, наливая вино в бокал Шнейдера.

— Я никогда не предаю друзей, даже если те вынуждены были дезертировать, — на слове «вынуждены» Ганс сделал ударение, давая таким образом понять, что прекрасно понимает, в каком положении оказался его товарищ. — Если бы хотел, давно бы это сделал. Для меня все еще по-прежнему существует такое понятие, как честь. Если тебе хочется меня обидеть, так давай скрестим наши шпаги на пустыре.

— Я не собираюсь и не собирался с тобой драться, друг. К тому же у меня есть миссия, что я должен выполнить.

— Так ты — Миссия? — улыбнулся Шнейдер.

— В какой-то степени. Я тоже хочу изменить жизнь…

— Свою?

— Нет. Чужую. Но от судьбы этого человека в какой-то степени, на данном этапе, зависит моя участь.

— Я, кажется, догадываюсь, кто этот человек, — молвил Ганс.

Фон Хаффман улыбнулся.

— Ты хочешь повторить судьбу Лефорта, Бирона?

— В какой-то степени. Единственно, я не хочу закончить свою жизнь как Бирон. Категорически против того, чтобы провести остатки отведенного мне пути в Сибири.

Шнейдер наполнил еще раз бокал и тут же залпом осушил.

— И куда ты теперь? В Россию?

— Я не буду говорить. Боюсь, что лишние знания укорачивают жизнь. Забудь, Ганс, что ты меня встречал. Для тебя же лучше. Спокойнее.

— Согласен.

Игнатий Севастьянович встал из-за стола.

— Надеюсь, еще увидимся, — проговорил он. — Auf Wiedersehen.

Откланялся. Бросил на стол серебряную монету и вышел из трактира. Не пройдя квартала, наткнулся на Зигфрида. Юнец тащил две корзины, наполненные припасами.

— Пора к своим возвращаться, — проговорил Сухомлинов, забирая у того одну из корзин.

Игнат Севастьянович всегда придерживался правила: доверяй, но проверяй. Он верил, конечно же, что Шнейдер не сдаст его властям, но опасался, что тот по пьяни вдруг проговорится и привлечет к его персоне ненужное внимание.

Дней через пять отряд оказался в землях Восточной Пруссии. Что-то внутри Игната Севастьяновича шептало ему, что барон фон Хаффман оказался в родных краях. Неожиданно что-то заныло под ложечкой, какие-то чувства, незнакомые Сухомлинову, но так понятные Адольфу заставили изменить его планы. Вместо того чтобы проехать в стороне от своего родного поместья, не сказав товарищам по путешествию ни слова и пришпорив лошадку, Игнат Севастьянович поскакал к замку. Кеплер проводил его взглядом.

— Куда это он? — спросил Зигфрид.

— Замок у барона в этих краях, — проговорил Кеплер (только ему фон Хаффман поведал историю барона).

— Ну, значит, проведает земли да нас потом догонит.

— Если догонит, — вздохнул Иоганн. — Что-то я опасаюсь за нашего командира.

— А чего опасаться — барон птица вольная.

— Да есть причины, — проговорил верзила, взглянув на Себастьяна. Голштинец пользовался уважением у барона и являлся заместителем во время его отсутствия. — Я вслед за бароном поскачу, как бы чего недоброго не случилось. Мы вас потом догоним. Дня через два-три. Думаю, барон, если все нормально будет, денек-другой предпочтет в замке переночевать.

— Ладно, догоняй приятеля, — проговорил Себастьян.

Кеплер пришпорил коня и поскакал следом за бароном. Настиг он фон Хаффмана у замка. Адольф сидел под деревом и, казалось, смотрел на замок. Кеплер огляделся. Приметил удачное место, откуда, как предполагал Иоганн, было хорошо видно и барона, и дорогу, ведущую к замку, и саму фортификацию. Кеплер никак не мог понять, почему вдруг фон Хаффман остановился у реки. Одумался? Или у него были какие-то другие причины, о которых Иоганн просто не знал. Человек, укутанный в серый плащ, на белоснежной лошадке появился совершенно с другой стороны. По позе, в которой сидел наездник, Кеплер понял, что это женщина.

— Так вот ты кого ждал, господин барон, — прошептал он, но ошибся. Фон Хаффман неожиданно вздрогнул, когда его тела коснулась рука. Спешившаяся девушка подошла к барону так тихо, что тот даже не расслышал.

И так барон вздрогнул…

Игната Севастьяновича охватывали странные чувства. С одной стороны, вроде перед ним поместье барона, в котором фон Хаффман прожил все детство, с другой — крепость, в которой ему в жизни удалось побывать всего два раза. Сначала как солдат Красной армии, с другой… Тут сложно было даже что-то сформулировать. Самозванец, которому замок и не родной вовсе. Нужно было бежать отсюда. И внутренний голос навязчиво кричал это, но при этом второй (а голосов почему-то было два) требовал, чтобы он увидел ту, ради которой ввязался в дуэль.

Игнат Севастьянович и сам не знал, почему свернул. Вместо замка приехал сюда, к реке. Спрыгнул с лошади. Минут пять стоял, а затем опустился на жухлую траву. Сел, обхватив руками ноги, и закрыл глаза. Прислушивался к шуму текущей воды. Не расслышал, когда к нему подошли сзади. Вернулся в реальность только тогда, когда чья-то рука коснулась его плеча. Непроизвольно вздрогнул и открыл глаза. Без страха встал. Враги и полицейские так не поступают. Уже по одному прикосновению понял, что стоявший за его спиной человек девушка. В этом он тут же убедился, когда повернулся.

Это была Катарина. Девушка тут же скинула с головы капюшон и прильнула к его груди.