Так вот, дочь Зудова жива, здорова и проходит по нашему делу как постороннее лицо. Иначе не назовешь. Она не жертва, не подозреваемая и не свидетель. Мы о ней просто заботимся и охраняем ее. Речь идет о Варваре Евгеньевне Пекаревой, вдове профессора Пекарева и мачехе его покойного сына. Еще одна деталь. Варвара Пекарева-Зудова занимает очень крупный пост в Международном детском реабилитационном центре в Москве. Она заведует отделением и курирует множество детских учреждений. И еще. Женщина из Питера, невеста Зибирова, которая все же уехала в Иорданию, Валентина Милашкина, помните? Так вот, ее сын год назад проходил через консультационный совет детского центра. Спустя три недели после того, как ребенок там побывал, у Милашкиной погибает муж, а еще через два месяца она знакомится с Зибировым, и он приглашает ее поехать вместе с детьми в Израиль, чтобы представить своим престарелым родителям.

— С ума сойти! Наташенька, вы одна стоите целого отдела сыщиков! Я восхищаюсь вами и вашими открытиями.

— Спасибо, Геннадий Алексеич. Но работала я не одна, у меня много друзей, да и в прокуратуре мне помогали. Шила в мешке не утаишь, даже в нашем учреждении. Так вот, все давно знают, что я совмещаю свою должность с ролью вашего консультанта. А посему мне не рискуют отказывать в мелких просьбах.

— Но я и не собираюсь ничего скрывать. Что тут зазорного? Вы образованная женщина с неординарным мышлением. Отлично. А наше сознание давно уже притупилось. Слишком много дел и повседневной рутины.

— Я хотела бы уйти сегодня пораньше, если можно.

— О чем речь! Вы своей работой уже целый отпуск заслужили. Идите прямо сейчас домой, я сам справлюсь с телефонами.

— Спасибо. — Наташа встала и тихо вышла.

Буквально через десять минут после ее ухода появились Трифонов и Куприянов. Разговор начался с порога.

— А что, Геннадий Алексеич, ты еще не получил очередную фотографию с места происшествия?

— Пока нет.

— Странно, — удивился Трифонов. — По всем канонам жанра и логике преступника снимок должен лежать на твоем столе еще вчера. Где твоя почта за последние дни?

— Разложена по ячейкам. Вот она, на столе.

Генерал взял письма и подал Трифонову:

— Пять писем вчера получено, семь позавчера и четыре — третьего дня.

Трифонов перебрал конверты и вернул их генералу.

— Одного письма не хватает.

— Уверен?

— Я только что заходил в курьерскую службу. Позавчера на твое имя пришло не семь писем, а восемь. Их доставили твоему секретарю, она расписалась в журнале. Письмо пропало на пути от ее стола до твоего. Отрезок в пять-шесть метров. Что ты на это скажешь?

— Ничего, Александр Иваныч. Ровным счетом ничего. У Натальи Палны все документы в идеальном порядке. Потерять она ничего не могла. Я спрошу у нее о письме.

— Вот этого делать не надо. Я догадываюсь, что изображено на потерянной фотографии.

Колычев криво усмехнулся:

— Моя секретарша на фоне очередного трупа? Мнительный ты стал, Александр Иваныч. Плохо держишь удар. Слишком большая глыба свалилась тебе на плечи.

— Ситуация немного изменилась, Геннадий Алексеич. Общими усилиями. А точнее, лейтенанта Стебликова из питерского управления удалось выяснить, что в деле замешаны две женщины. Одна — соучастница всех убийств, вторая играла роль манекена. Подстава чистой воды. Она нам и оставляла свои следы. Вряд ли подставная кукла знает о том, что происходило на самом деле в тех местах, где ее фиксировали свидетели. Возникает вопрос. Кто же истинная преступница?

— У меня есть ответ на твой вопрос, Александр Иваныч. Боюсь, он тебя разочарует. Но сначала скажи мне, кого ты видел на похоронах профессора Пекарева?

— Ни Вайсберг, ни Гурвич на похороны не пришли. Другого я и не ждал. Глупый риск. Если их сейчас арестовать, то мы ничего существенного им предъявить не сможем. За ними установлено наблюдение. Думаю, что руководство группировки решило от них избавиться, как и от остальных, чья деятельность потеряла смысл.

— И вы сумеете предотвратить их уничтожение?

— Стараемся. Сейчас они нам ничего не расскажут. Вайсберг и Гурвич верят, что их не коснется затеянная руководством чистка. Они будут молчать. Но когда жареный петух клюнет, они заговорят, чтобы спасти свою шкуру. А пока ничего нового мы от них не услышим. Нам и без того многое понятно. Тут надо понимать, что мы не имеем рычагов для давления на этих людей и через тридцать шесть часов будем обязаны их выпустить. Вот тогда мы уже не сможем спасти им жизнь и раскроем все карты.

Колычев внимательно выслушал доклад полковника и, кивнув головой, вернулся к предыдущей теме:

— Кстати, о второй женщине. Где сейчас находится Варвара Пекарева?

Трифонов немного опешил. Выдержав паузу, он сказал:

— На даче. Мы сами ее туда отвезли. После похорон ее машину сопроводили наши сотрудники.

— У тебя есть с ней связь?

— Конечно. Она оставила свой номер мобильного телефона.

— Боюсь, что она не ответит на твой звонок. Помнишь Зудова?

— Помощник министра, взорвавшийся в своей квартире?

— Да. Только после своих похорон он побывал у Муллера, договаривался о дележе нефтяных денег и обещал аферистам паспорта и самолет. Мы знаем, что потом случилось с российскими паспортами Муллера, Рутберга и Шейнина. Зудов жив. А Муллера придушили люди Зудова. Мне позвонили из Краснодара. Любовницу Муллера удалось найти. Она единственный свидетель. Скоро ее доставят в Москву. В Министерстве иностранных дел нашлись фотографии Зудова. Он по своему статусу обязан был присутствовать на официальных приемах. Так что фотоархив богатый. Судя по характеристикам, этот человек обладал незаурядным умом, высоким интеллектом, глубокими знаниями и обширными связями. Отличная кандидатура на роль главаря группировки. А теперь самое интересное. Варвара Евгеньевна Пекарева — в девичестве Зудова. Почему бы ей не быть связующим звеном между отцом и членами банды? Не потому ли Зудов с такой легкостью расправляется со своими шестерками? Ему нечего опасаться. Никто его не выдаст. Вряд ли Вайсберг или Гурвич знают, на кого они работают. Их арест нам ничего не даст. А вот госпожа Пекарева имеет ниточку, ведущую к отцу. Мы же решили охранять ее покой. Защищать несчастную дамочку от самой себя. И еще. Если фотография и пришла на мой адрес, то на ней была изображена Варвара Пекарева, а не моя секретарша.

— Все, что ты мне сейчас рассказал, Геннадий Алексеич, — выводы Натальи Павловны, не так ли?

— Это не важно. Попробуй их опровергнуть.

Трифонов взял телефонную трубку и набрал номер Варвары Пекаревой. Ответа не последовало. Крыть было нечем. Трифонов молчал. Взгляд Колычева стал суровым. Таким его еще никто не видел.

7

Кроме тяжелого вздоха от Задориной никто ничего не услышал. Она устала. Жить и работать в постоянном напряжении на протяжении многих недель даже крепкому мужику не под силу, что же говорить о слабой женщине?! Правда, Ксения своих слабостей не выказывала. Она продолжала одеваться как фотомодель, носила туфли на «шпильках» и очень редко появлялась в форме подполковника юстиции. Сильная натура, ничего не скажешь, но сколько же можно? Эпидемия убийств. Ладно бы маньяк работал, тогда все проще; Надо лишь угадать, в каком месте и в какое время расставить силки. А тут такой клубок намотался, что мозги закипают.