— Но агента можно убрать, как только он справится со своим делом, — заметил Скорцени. — А рейхсфюреру доложить с опережением. Вот, мол, бежал, не доглядели, обнаружен нами, ликвидирован. Главное, что он выполнит то, что нам от него нужно, а дальше пусть отправляется к праотцам. В конце концов он, видимо, и сам понимает, что рано или поздно за ним придут. Знал с самого начала.

— Если он бежал, то где взял документы? — спросил Кальтенбруннер. — Как устроился священником, что с этим вопросом? Кто ему помог? И куда смотрело гестапо? Нет, я не советую злить Мюллера, — Кальтенбруннер снова закашлялся. — Простите. Пока Мюллер сидит на двух стульях между нами и Шелленбергом, это ещё куда ни шло, но если он пересядет в креслице к вашему шефу, это будет плохо.

— Всё можно свалить на Канариса, — ответил Скорцени, подумав. — На его людей. Агент вполне мог работать и на СД, и на абвер. Такое случалось, и не раз. Канарис казнен, он ничего опровергнуть не сможет. А в той истории с подрывом в Либене, насколько я помню, абвер тоже не отдыхал в стороне. Они внесли свой вклад, и адмирал не отрицал этого на следствии. А с Гейдрихом они были знакомы давно, ещё по флоту, у них были свои счеты, несмотря на бывшую дружбу. Так что агента можно представить как законспирированного человека Канариса, возможно, работавшего на личной связи с кем-то из его доверенных лиц, тоже расстрелянных после заговора. Не всех же адмирал заносил в картотеку, это ясно. Во всяком случае, раз агент ликвидирован, рейхсфюрер не будет долго заниматься этим. Да и вряд ли ему будет интересен уже какой-то мертвый агент, когда в Венгрии произойдет военный переворот. Это в значительной степени изменит всю геополитическую ситуацию, так что рейхсфюреру будет, о чём подумать кроме агента. Да и Шелленбергу тоже.

— А что, Отто, у них прогорел этот план с коронацией твоей подружки-докторши? — Кальтенбруннер грубовато хохотнул и отошел к окну, раздумывая. — Её больше не прочат в королевы Венгрии?

— Мне ничего об этом неизвестно, — ответил Скорцени сдержанно.

— Ну, ещё бы, какие теперь короли, когда к делу подключился Сталин. Теперь правителей будет назначать он, а Габсбурги ему не по вкусу. Ладно, — обергруппенфюрер повернулся. — С этим агентом действуйте. План неплохой, и может повернуть ситуацию в нашу пользу. Но предупреждаю, на этот раз без фокусов, — он взглянул на Науйокса. — Не сомневайся, найдутся, кто проверит. И Шелленберг, и Мюллер. Так что он должен быть уничтожен немедленно, как только сыграет свою роль. И тщательно продумайте легенду, которую вы преподнесёте рейхсфюреру по этому поводу. Неплохо, чтобы она была подкреплена документально. Я имею в виду связи агента с абвером, с адмиралом Канарисом. Наглядно. Позаботься об этом в своей лаборатории. Да так, чтоб комар носа не подточил. Надо приготовить себе подстилку, чтобы было мягче падать, а то ты знаешь, как быстро затопчут. Нельзя забывать, что у рейхсфюрера слабое сердце, и оно особенно остро реагирует на неприятное прошлое, которое рейхсфюреру совсем не хочется вспоминать.

* * *

Когда Маренн спустя несколько дней снова приехала в Гедесберг, то сразу поняла, Вальтер не просто озабочен — всерьез встревожен.

— Мне совершенно непонятны действия Хорти сейчас. Граф Эстерхази шлет мне какие-то туманные сообщения, — Шелленберг, встретив её в дверях кабинета и усадив в кресло, вручил ей несколько листов с напечатанным текстом. — Точно такие же не совсем ясные данные поступают и от Хеттля. Похоже, он не очень хорошо понимает, что там происходит, и на какое-то время утратил контроль над действиями адмирала. В Будапеште всё перепуталось. Это последний отчет Хеттля, — Вальтер показал на верхний листок, — уже расшифровка. Я в недоумении от такого развития событий, ведь всё должно быть предельно ясно, адмирал прекрасно информирован. Фактически мы сообщили ему ближайший план действий его противников.

Маренн быстро взглянула на Вальтера и продолжила читать сообщения.

— По нашим данным Кальтенбруннер и остальные если и не осведомлены подробно о переговорах в Москве, то, во всяком случае, подозревают, что такие переговоры ведутся. Поэтому Кальтенбруннер принял единственно возможное решение — срочно форсировать переворот в стране, захватить контроль над железными дорогами, автомобильным сообщением, средствами связи, ведь после оккупации это несложно, — Вальтер поморщился. — Одна из главных их задач — не допустить скопления венгерских войск, верных адмиралу, в центре страны, вокруг Будапешта. Адмирал же, как раз выполняя пожелания Советов, начал отвод войск 1-й и 2-й венгерских армий от границы с Сербией, а также войск с Карпатского направления. Насколько мне известны планы Геббельса, он уверил фюрера, что достаточно созвать Национальное собрание, чтобы лишить власти Хорти и проголосовать за назначение регентом Салаши. Депутаты, которых доставят туда силой, под эсэсовской охраной, без сомнения, сделают это, лишь бы поскорее унести ноги и спрятаться по домам. Фюрер взбешен действиями Хорти, он считает его предателем. Уже отдано распоряжение, чтобы в Будапешт отправился обергруппенфюрер СС фон Бах-Зелевский, который руководил подавлением Варшавского мятежа. Под Будапешт срочно перебрасывается 24-я танковая дивизия. Это означает большую кровь. По-другому фон Бах-Зелевский работать не умеет.

— Сколько у венгров времени? — спросила Маренн, теперь она хорошо понимала тревогу Вальтера и сама не на шутку встревожилась, осознавая серьезность ситуации.

— Чтобы исполнить требования Советов, венгры должны объявить о капитуляции не позднее 16 октября, — заложив руки за спину, Шелленберг прошелся по комнате. — Так что, боюсь, адмиралу Хорти не хватит трех-четырех дней, чтобы полностью провести передислокацию и обеспечить себя военной поддержкой до введения на территорию Венгрии дополнительных сил СС. И всё из-за этой нелепой истории с какими-то представителями Тито, — Шелленберг показал на бумаги, которые Маренн держала в руках, в голосе его прозвучала досада. — Они даже не посоветовались. Эстерхази написал что-то туманное, о каких-то неожиданно открывшихся путях достичь быстрейшей договоренности с советским командованием. О каких быстрейших путях они думают, если их делегацию принимают на высшем уровне в Москве и их делами по просьбе Черчилля занимается сам Сталин? Во всяком случае, можно не сомневаться, что Молотов действует по его прямым указаниям. Какие ещё пути им нужны?!

— Я не поняла, зачем они повезли адмирала в Сегед, — Маренн пожала плечами. — Чтобы встретиться с этими представителями Тито?

— Да, вообрази, — Шелленберг снова сел за стол. — Я не ожидал от Хорти такой тупости. Видимо, всё-таки сказалось его предубеждение против большевиков. Он полностью не доверяет переговорам в Москве и готов скорее поверить в какие-то посулы Тито, чем обещаниям самого Сталина. А всё дело в том, что Тито, и это известно, пользуется поддержкой не только Советов, но и имеет неплохие контакты с англичанами. В этом всё дело. Адмиралу страшно остаться один на один со Сталиным. Он ищет подпорки, какие-то запасные пути, как ему кажется, более надежные. А его сынок вместо того, чтобы убедить отца, укрепить его решимость, только раздувает его страхи. Это он нашел каких-то представителей Тито и какого-то венгерского посредника, вроде бы католического священника, который имеет с ними связи. У этого священника исповедуется его жена Эржбета. Они притащили адмирала в Сегед, где состоялись тайные переговоры, три дня водили старика за нос. А когда он уехал, этого священника нашли мертвым, его задушили его же собственной мантией. И никаких представителей Тито как не бывало. Только упущенное драгоценное время и крайнее неудовольствие Москвы по этому поводу. А англичане клянутся, что Тито ни о каких переговорах с Хорти и не слыхивал. Никто ему этого не поручал. Тем более из Москвы. Да это и неудивительно.