– Кажется, эта сумка принадлежит не вам.

Сидя на табуретке, Женя ломала пальцы и нервно дергала ногой, выстукивая пяткой частую дробь. После того, как она рассказала о случившемся Лилибет, умолчав лишь о своей тайне и тайне маркиза, фермерша к, ее изумлению, напоила ее горячим чаем и заверила, что беспокоиться не о чем. Что господин Фэйн достаточно силен, чтобы позаботиться о себе, и если он сказал ехать на место встречи и что догонит, значит так и будет.

Тон и уверенность фермерши немного успокоили, но все равно Женя не могла спокойно сидеть и ждать, вестей. Она вообще не привыкла отдавать бразды правления в чужие руки, ей казалось, что она лучше знает, как поступить и что сделать. Однако сейчас стоило признать – маркиз в их положении ориентируется куда лучше.

Не в силах сидеть, она поднялась и стала ходить по комнатке, время от времени выглядывая в окно.

– Вечереет, – с тревогой произнесла она, когда через некоторое время солнце стало клониться к горизонту.

– Господин успеет, – уверенно заявила Лилибет, проходя мимо с бадьей, полной спелого крыжовника. – Он всегда держит обещания.

– Констеблей было слишком много… – произнесла Женя упавшим голосом.

Ей стало казаться, что маркиз намеренно пожертвовал собой. Таким образом он дал ей право выбора. Хотя, какой выбор может быть, если маркиза не будет? Зачем ей это век? Хотя и другой тоже зачем? За двадцать пять лет жизни в мегаполисе она не встретила никого, кто всколыхнул бы ее чувства. Пришлось преодолеть время и расстояние, чтобы встретить того, к кому откликнется ее сердце. И вот теперь приходиться мириться со всем этим безумием.

– Я должна вернуться, – уверенно заявила Женя и направилась к двери.

Но путь перегородила массивная фигура фермерши.

– Ни за какие пряники, – твердо сообщила она. – Если господин узнает, что я выпустила вас прямо в лапы этих фанатиков, он с меня кожу сдерет. По правде.

Женя вспыхнула и выкрикнула, всплеснув руками:

– Да как ты не понимаешь! Если его убьют, некому будет кожу снимать!

– А если не убьют? – спросила Лилибет, уперев кулаки в бока.

Женя чуть отпрянула.

– Что значит «если»? – выдохнула она. – Ты ведь уверяла меня, что он со всем справится!

– Справится, – согласилась фермерша кивая. – Потому я и не выпускаю вас.

Растопырив руки, как хоккеист, готовящийся ловить шайбу всеми частями тела, Женя вытаращила на нее глаза и согнула колени в изготовительной позе.

– А ну пусти! – приказала она. – Иначе я за себя не отвечаю!

Фермерша терпеливо вздохнула и окинула ее взглядом, каким может смотреть мать на расшалившееся дитя.

– Леди, – проговорила она. – При всем моем уважении, вам со мной не справиться. Во мне двести с лишним фунтов.

Прикинув в уме, что на килограммы это около девяноста, Женя немного умерила пыл и опустила руки. Но произнесла все с той же решительностью:

– Я все равно не дам ему погибнуть!

– Леди, да пойми те же…

Откуда-то потянуло холодом. Таким знакомым холодом, за который Женя отдала бы все свои сбережения и карьеру. Из щелей под дверью засквозило. Она метнулась к окну, где оранжевый диск солнца уже на половину скрылся за темной полоской горизонта, и охнула.

По дороге, окутанная черным облаком, движется фигура. Она движется слишком быстро для пешего, но достаточно ровно для наездника. Из темного облака время от времени выстреливают щупальца теней, и кажется, что по дороге несется гигантский черный осьминог.

– Он жив! – выкрикнула Женя и метнулась к двери.

Фермерша не ожидала такой прыти и не успела шевельнуться, когда она проскочила у нее под локтем и, распахнув дверь, выбежала во двор.

Черное облако приближалось, со скоростью смерча, поднимая мелкие пылинки и солому. Через несколько минут оно опало в середине двора фермерши, и перед Женей опустился маркиз. Бледный, как греческая статуя, рыжие волосы свалялись в сосульки, прядь слиплась от крови, под глазами темные круги, но на лице улыбка. В одной руке сумка, другая зажимает бок.

– Я чуть с ума не сошла! – выкрикнула Женя и кинулась к нему.

Он слабо распахнул объятия и покачнулся, когда Женя прижалась к нему, как промокший котенок.

– Я же обещал… – проговорил он хрипло и слабо.

Женя тут же отстранилась, в груди тревожно сжалось. Она окинула взглядом его фигуру и выпалила:

– Ты ранен! Тебе нужна помощь!

– Нет времени, – отозвался он. – Солнце вот-вот сядет. Нужно спешить, проводник ждать не станет.

– Но ты не можешь ехать в таком состоянии! – отчаянно сказала Женя, отнимая его ладонь от раненого бока.

Маркиз поморщился, когда она стала осматривать рану.

– Царапина. Это просто царапина, моя дорогая, – сказал маркиз бархатным голосом. – Тем более, там, куда мы отправляемся, окажут любую помощь. Главное доехать. Нужно торопиться. Где мой конь? Я потратил много сил, чтобы добраться к тебе.

Из дома выскочила перепуганная и счастливая Лилибет. Приговаривая, что она говорила, она знала и была уверенна, что господин выживет и выполнит обещание, она побежала за дом, покачиваясь, как гигантский лайнер на волнах.

Маркиз посмотрел на Женю сверху вниз и провел пальцами по ее соломенным волосам. Те совершенно растрепались, и сейчас она совсем не походила на леди. Скорее на девушку из двадцать первого века, которая зачем-то напялила музейные вещи.

– Я так боялся, что они догонят тебя, – сказал он тихо.

– А я, что меня не догонишь ты, – отозвалась Женя и вновь прижалась к маркизу, словно это не он ранен и требует помощи, а она.

Лорд Фэйн положил ей ладонь на плечо и произнес:

– Ну как я мог тебя оставить?

Женя оторвалась от него и подняла круглые, блестящие глаза. На секунду она запнулась, но потом все же спросила:

– А… остальные?

– Они нам не помешают, – отозвался маркиз.

У Жени потяжелело в груди.

– Джек… А Лесли? Ты его… Он…

По лицу маркиза скользнула тень, глаза на миг вспыхнули звездами и Жене показалось, что успела заметить в них ревность – совсем непривычное свойство для маркиза, который всегда получает, что хочет.

Он обхватил ладонями ее лицо, испачкав щеку багровым и приблизился так, что почти коснулся губами.

– Он жив, моя дорогая. И все они. И даже сушеная вобла, как ты называешь леди Лакруа, тоже жива.

Женя попыталась скрыть облегчение, но видимо оно оказалось слишком сильным и очевидным. Лицо маркиза потемнело, она коротко коснулся губами ее губ, а Женя слабо улыбнулась. Она не вынесла бы, если с маркизом что-то случилось бы. Но мыль, что Лесли Адерли, вообще-то добрый, хоть и слишком уверенный в своей правоте юноша, мог погибнуть, приводила в ужас. Он был первым, кто помог ей в этом диком, едва оправившемся от средневековья мире. И она искренне желала ему добра.