— Эта навозная куча мне не подруга. Иди да и спроси у нее сам. Страшна как черт.

— Я пытался, Молли, — сказал я, убирая ее пальцы с моих пуговиц.

— А мне, думаешь, скажет?

Молли продолжала наседать на меня, так что мне даже стало жарко. Волосы прилипли ко лбу, по спине заструился пот, и, к своему огорчению, я почувствовал, что начинаю возбуждаться. Я отступил на шаг, силясь обуздать свою похоть.

— Я не считаю себя знатоком женщин, но, по-моему, если ты предложишь ей пищу для сплетен, она может… поделиться с тобой информацией о мисс Чиппендейл.

Словно не слыша моей просьбы, не замечая моей сдержанности, Молли вновь придвинулась ко мне.

— Я вижу, твой шрам заживает, — сказала она, бесстыдно облизывая мой висок. — Подкинуть ей сплетню про тебя? Ты это имел в виду?

Беседа принимала опасный оборот, начинала носить более фривольный характер, чем я на то рассчитывал. Но мне не хотелось обижать Молли.

— Возможно, у меня будет что рассказать ей, если ты освежишь мою память… — Она прижалась к моему бедру.

— Не сейчас, Молли. У меня еще есть дела.

Я осторожно отступил к двери, открыл ее, пятясь, шагнул за порог и спиной уперся в кого-то. Я резко развернулся, чтобы посмотреть, на кого я натолкнулся. На пороге стояла женщина. Ее рука застыла в воздухе, словно она собиралась постучать и не успела.

Это была Элис Гудчайлд.

Я поклонился ей, галантно разводя руками, чтобы спрятать от ее взора растрепанную Молли. Ее появление привело меня в еще большее смущение. Я покраснел как рак, молясь про себя, чтобы она не заметила Молли.

— Мисс Гудчайлд! Какая неожиданность!

Вероятно, она тоже была сильно удивлена, потому что лицо ее стало таким же пунцовым, как мое.

— Мистер Хопсон, надеюсь, я не помешала. Я кое-что узнала и пришла вам сообщить. Речь идет о вашем друге.

Молли встала у меня за спиной. Я шеей чувствовал ее подозрительный взгляд. Не давая ей возможности вступить в разговор, я повернулся и сказал:

— Мисс Буллок, мне кажется, я дал вам четкие указания. Я буду вам крайне признателен, если вы тотчас же приступите к выполнению моего поручения. — С этими словами я вложил в руку Молли свое письмо.

Сбитая с толку моим холодным тоном, она, словно щука, беззвучно открыла и закрыла рот. Я знал, что она вот-вот оправится от изумления, обругает меня за высокомерие, и у Элис сложится впечатление, будто мы с Молли в близких отношениях. Но, если я проявлю проворство, возможно, мне удастся остаться вне подозрений.

Повернувшись спиной к Молли, я покровительственно обнял Элис за плечи и быстро повел ее прочь от драпировочного цеха, в парадные комнаты. Я глянул на свою спутницу. В темно-синей бархатной шляпке и отороченной мехом накидке она была просто обольстительна. Наверно, от холода ее глаза сияли, будто жемчужины редкой красоты. Радость, словно горячее бренди, теплом разлилась по моим жилам. Я бросил взгляд через плечо. Молли по-прежнему стояла в дверях, как громом пораженная, и в ее лице читалась неподдельная ярость.

— Рад видеть вас, Элис. Утром я уезжаю в Кембридж и сегодня собирался сам зайти к вам во второй половине дня. Хотел просить вас об одной услуге.

Казалось, она не слышит меня, поскольку все ее помыслы были сосредоточены на сцене, которую она только что лицезрела.

— Кто эта особа? — тихо, но требовательно спросила она.

— Драпировщица Молли Буллок. Я просил ее узнать, где находится Дороти Чиппендейл, — честно сказал я.

— Дороти Чиппендейл?

— Дороти — младшая сестра Чиппендейла, на которой Партридж хотел жениться.

— Она тоже пропала?

— Исчезла примерно в то же время, что и Партридж. Если помните, он упоминал о ней в письме, которое нашел Фоули. Я счел своим долгом сообщить ей о смерти Партриджа.

— Вы очень любезны.

— Они были всего лишь помолвлены, и, честно говоря, я написал ей в надежде, что она располагает какими-то сведениями, которые помогут раскрыть обстоятельства его смерти.

— И что же Молли Буллок знает о Дороти?

— Ничего, но она может узнать. Она в дружеских отношениях с судомойкой из дома Чиппендейла, а та, если захочет, может выяснить, где сейчас Дороти. — Я помедлил. — Слуги сплетничают между собой; кто-то из них наверняка слышал о ее внезапном отъезде.

— По-моему, ваша просьба испугала Молли.

— Вы так думаете? Я не заметил. Наверное, ее смутил ваш приход.

Пресекая дальнейшие вопросы на щепетильную тему, я поспешил добавить:

— Впрочем, хватит про Молли и Дороти. Лучше расскажите о себе. Что привело вас сюда?

— Я хотела сообщить вам кое-что о ящике для инструментов.

— Тогда давайте уйдем куда-нибудь, и вы мне все подробно объясните.

Она согласилась уделить мне остаток дня, и, поскольку погода стояла чудесная, мы решили прогуляться. На улице святого Мартина я остановил наемный экипаж и велел кучеру отвезти нас в Сент-Джеймсский парк.

— А теперь скажите, — весело произнесла она, выслушав мой рассказ о том, как я открыл шкатулку, — о какой услуге вы хотели просить меня?

— Смотрителя, который дежурил в приюте в день открытия, зовут Джеймс Барроу. Мне удалось выяснить, что он живет на Хаттон-Гарден. Не могли бы вы найти его и расспросить о первом дне работы приюта? Я бы сам сходил, но у меня до отъезда мало времени.

— Что я должна у него спросить?

— Попробуйте узнать, почему из всех детей, принятых в первый вечер, только один зарегистрирован без указания возраста.

— Возможно, просто по недосмотру.

— Либо умышленно. Видите ли, Партриджу, если его приняли в тот день, тогда шел пятый год. Возраст далеко не младенческий, и по правилам приюта он не подлежал приему.

— Вы подозреваете, что та запись относится к нему?

— Возможно.

Когда мы прибыли в парк, солнце уже садилось за деревья, отбрасывавшие длинные черные тени, прорезаемые лучами яркого света. На пруду Розамонды грациозно скользили конькобежцы. Мы медленно брели вдоль него, любуясь ланями, собиравшимися в рощицах на ночлег. Элис взяла меня под руку, и я прижал к боку локоть, привлекая ее ближе к себе. Рядом с ней я избавился от печальных чувств и страхов, которые прежде тревожили меня; я был счастлив и полон светлых надежд. Я повел ее в дальний конец парка; там мы увидели коров, ожидавших в стойлах вечерней дойки. Мы встали в очередь, и я, заплатив пенс, купил Элис кружку парного молока, которое надоили прямо в нашем присутствии.

— А теперь, — сказал я, наблюдая, как она пьет, — вы должны поведать мне ваши новости. Свои я уже выложил, и мне не терпится послушать вас.

Элис аккуратно слизнула с верхней губы белые капельки.