— Ты что, совсем спятил? — упавшим голосом произнес он.

— Тихо, — прошептал боцман. — Я просто подумал, может, тебя это заинтересует. Мне-то уже без разницы. Нашел в казарме. Ну а поскольку завтра нас уже здесь не будет…

Старшина презрительно скривил губы и швырнул смятую листовку в воду. «Вот ведь какой негодяй, — с ненавистью подумал он. — Сам с последней лодкой уходит, а мне потом с этой дрянью разбираться».

Боцман молча пожал плечами, повернулся и энергичной походкой уверенного в себе человека зашагал прочь.

Под огромным бетонным навесом голоса звучали неестественно громко, гулко отражаясь от стен и потолка. Открытый люк субмарины поглощал подводников одного за другим. Подлодка отвалила от стенки, разворачиваясь носом в море. Зарычал двигатель, набирая обороты, вода за кормой вспенилась, забурлила. Провожающие долго стояли на пирсе, глядя вслед последней подлодке, покидающей эту базу на западном побережье Франции.

Внутри субмарины повсюду громоздились мешки с письмами, груды папок с бумагами и ящики с документами. Во всех отсеках люди работали как каторжные на рудниках: потухшие глаза, залитые потом усталые лица. Их мучила одна и та же мысль: удастся ли им беспрепятственно обогнуть Британские острова?

Старшина неторопливо прошелся вдоль пирса и встал возле аппарата. На мгновение он смежил набрякшие от бессонницы веки, потом вновь открыл глаза и пристально посмотрел вдаль, словно пытаясь догнать взглядом скрывшуюся в сгустившихся вечерних сумерках субмарину. Членов ее экипажа и пассажиров называли счастливчиками. Ему, например, несмотря на должность каптенармуса и обширные связи так и не удалось попасть на борт уходившей из Сен-Назера подлодки. Командира флотилии, начальника административно-хозяйственной службы и всех офицеров в чине капитан-лейтенанта и выше неожиданно обуяло желание непременно обозначить свое присутствие на новой базе в Норвегии.

Старшина уже собрался уходить, как вдруг случайно увидел в воде смятый листок бумаги. Он вспомнил жену, детей, почувствовал себя очень одиноким и, повинуясь какому-то внезапному порыву, лег на живот, кое-как выудил из воды выброшенную ранее им листовку, разгладил ее и бережно спрятал в карман.

Из более чем ста баз на Атлантическом побережье Франции были выведены почти все субмарины. Под гигантскими бетонными сводами, способными выдержать даже самые мощные бомбовые удары, теперь хранились боеприпасы или размещались штабы гарнизонов осажденных «крепостей». После высадки 6 июня 1944 года в Нормандии американских, английских и канадских войск логова «серых волков» утратили всякое стратегическое значение.

Союзники обладали полным превосходством в воздухе. Поэтому с 6 по 10 июня, во время перехода из баз на побережье Бискайского залива к Ла-Маншу, было потоплено 6 подводных лодок. Только 15 июня одной субмарине удалось выйти к одному из плацдармов. Не меньшие потери понесли соединения подводных лодок, направлявшихся в Нормандию из Норвегии. На исход боевых действий во Франции никакого влияния не оказало уничтожение 18 июня оснащенной шнорхелем «У-984» 4 транспортов. В конце июля одна из американских армий двинулась с юга по направлению к Найту, Сен-Назеру и Лориану. Базы подводных лодок превратились в осажденные с суши и моря «крепости». Верховное командование союзных экспедиционных сил отнюдь не собиралось тратить драгоценное время и средства на захват узкой прибрежной полосы. После проведенных в первой половине 1944 года успешных наступательных операций и выхода к государственной границе СССР на рубеже протяженностью 200 километров Советская Армия в июне-июле обрушила небывалый по силе удар на группу армий «Центр» в Белоруссии. Правящие круги США и Великобритании опасались, что после имевшей колоссальное военно-политическое значение летне-осенней кампании Советский Союз сможет в одиночку разгромить гитлеровскую Германию. Именно этим и объясняется решение американских и английских генералов спешно развить наступление с захваченных на побережье плацдармов, оставив в тылу укрепления якобы неприступного, по утверждению геббельсовских пропагандистов, Атлантического вала. В действительности же они представляли собой «замки из песка». К тому же порты на западном побережье Франции уже нельзя было использовать в качестве пунктов базирования подводных лодок.

После капитуляции Италии военно-стратегическое положение нацистской Германии в бассейне Средиземного моря еще более ухудшилось. Итальянский военно-морской флот почти в полном составе передислоцировался на Мальту, и подводная война в этом регионе фактически прекратилась. Переход западной части Средиземноморья под контроль западных держав вынудил командующего переброшенными сюда соединениями немецких лодок адмирала Крейта вместе со штабом спешно эвакуироваться в Германию.

Аналогичная ситуация сложилась на Черноморском театре военных действий. Сокрушительный разгром группы армий «Южная Украина» в результате блестяще проведенной Советской Армией во второй половине августа 1944 года Ясско-Кишиневской операции ускорил распад агрессивного блока, из которого после свержения прогерманских режимов вышли Румыния и Болгария. В итоге часть немецких подводных лодок была затоплена своими экипажами непосредственно в румынских портах или у побережья Турции. Команды остальных субмарин были списаны на берег и включены в состав сухопутных войск, где из них сформировали «штурмовые батальоны».

В 1944 году общая обстановка в Атлантике характеризовалась резким снижением активности немецких подводных лодок и, соответственно, созданием более благоприятных условий для прохождения судов хорошо охраняемых союзных конвоев. Поэтому, несмотря на полученный командирами передислоцированных из района боевых действий у берегов Западной Франции в Норвегию немецких подлодок приказ повсюду атаковать противника, они теперь, как правило, старались держаться подальше от судоходных маршрутов.

От постоянного «хождения под шнорхелем» нервы у членов экипажа «У-267» были напряжены до предела. Никто толком не знал, что именно творится снаружи или на поверхности. Дизель своим неистовым ревом создавал почти непреодолимые помехи гидролокатору. Головка перископа неоднократно поднималась над настилом палубы, и командир, откинув эбонитовые ручки, припадал к окуляру, но за пеленой дождя ничего не было видно.

Неожиданно корпус содрогнулся от двух оглушительных взрывов. Резиновый надглазник перископа с такой силой ударил командира в лицо, что он на несколько секунд потерял сознание. Койку, на которой лежал старший боцман, выбило из гнезд, и он с размаху рухнул на натянутую внизу сетку. Не очень обращая внимание на боль, опалившую огнем руку, он ринулся в центральный пост. Лодку раскачивало так, что ему пришлось держаться за клапаны и трубопроводы.

Рокот двигателя замолк, но электромотор по-прежнему ровно гудел. В центральном посту он услышал, как инженер-механик отдавал приказы рулевым-горизонтальщикам. Загорелись лампы аварийного освещения.

— Нас атаковали с воздуха! — прозвучал рядом чей-то приглушенный голос.

Офицер военно-воздушных сил, сумевший благодаря своим связям попасть на борт перебазировавшейся из Сен-Назера в Норвегию субмарины, вздрогнул и побледнел от страха.