коза подарила мне охрененный кайф.

– Миш, давай представим Вселенную, где я подхожу к тебе и говорю, что мне нужен секс с тобой, чтобы побороть последствия несостоявшегося насилия.

Она говорила спокойно, а мне стало немного страшно. Она же призналась в любви? Призналась же? Или решила переспать со мной из-за этого?

Конечно, я испугался ее слов, а теперь, дебил конченый, боялся их потерять. И да, в любой вселенной я бы…

– Я бы тебя на хрен послал. Мне бы Гриша голову оторвал. Он тебя всегда почему-то защищал. Догадываюсь почему.

Да, Гришку я сколько не видел? Как контракт подписал да с Ритой стал много времени проводить. Он и не настаивал. Только про нее спрашивал, зачем?

Странное щекочущее чувство внутри взбунтовалось. Оно было таким неожиданным, что в первую секунду возмущение запустило сердце в ритме румбы.

На кой ему Рита? Что их связывает? Какого он вообще все это время защищал ее? Влюбился, что ли?

– Миш, не ревнуй, хотя и признаюсь, что это неожиданно приятно. Я с ним и десятком слов не обмолвилась за эти годы. Он, наверное, просто… Хороший.

Я скорее кожей чувствовал, как она улыбается, зарывшись в одеяло возле меня. Моя рука гладила ее живот, отслеживая толчки нашей малышки. После секса напряжение спало и теперь обе мои девочки успокоились.

– Я не умею ревновать.

Скорее для себя это сказал, смакуя слово на губах. Я всегда смеялся над парнями. Ревность не что иное, чем неуверенность в себе, слабость.

Получается, я тоже слаб? Тоже всего лишь один из этих каблуков? Да ну нах! Вот в кого я с ней превратился? Голос разума подсказывал: в человека.

– Я знаю, любить ты тоже не умеешь. Я все понимаю, правда.

Отстранил ее от себя, заглядывая в глаза. Хотелось возмутиться, хотелось ей перечить. А как же наша дочь? Она еще в ее утробе, но… Взгляд Риты остудил меня. Не о той любви она говорила, ох не о той…

Положил ее обратно, ощущая, как голая девушка под одеялом трется об меня, запуская новую волну возбуждения. Усмехнулся.

– Ты снова меня поимела.

Ни разу в жизни я не был с кем-то так откровенен. Но… Она пробралась под кожу, стала настолько близко, что я не мог поверить в то, что вообще кто-то способен на подобное.

Да и Рита. Сомневаюсь, что кто-то проник в ее жизнь глубже, чем это сделал я. Узнал секрет ее отношений с матерью и держал за руку, когда на УЗИ нам включали сердцебиение нашей дочери.

– Просто ты очень хороший игрок. Игрок по моим правилам.

Она сверкнула глазами, а я улыбнулся. Как же мне с ней легко, интересно. Как же мне хочется обнимать их крепко-крепко. Душа разворачивалась от этих чувств, словно это было самым сложным за все время.

Закостенелая, зачерствевшая, она с болью раскрывалась, ломая все, что столько лет нарастало. Броня давно затрещала, и теперь от нее отваливались куски.

Неужели я тоже смогу быть счастлив, неужели стану достоин этого? Казалось, можно было задохнуться от этого чувства. Тревога, надежда и странное покалывание в пальцах.

– Миш, ты чего?

Она приподнялась на локтях, осторожно перемещаясь живот, а я смотрел и смотрел. Смотрел на нее, ее глаза, ее нагое тело, что выделялось в полумраке комнаты.

А после этого жадно потянулся губами. Говорят, риск – благородное дело, и я разрешил себе сделать это в последний раз. К черту все! Я тоже хочу жить, хочу быть нормальным, играть в команде, достигать вершин. Семью хочу!

И пусть мне даже тридцати нет, но сдается мне, я повзрослел много раньше. Еще тогда, когда ко мне подошел Ваня и тихо сказал:

– Миш, Миша, родители в аварию попали. Мама погибла.

Тот день ворвался в сознание, окутывая болью, неверием. Нерешительностью и взглядом на бледного брата. Высокий, долговязый и худой, он покачивался, закрываясь в своем горе. Сколько нам было? Да совсем дети!

Дети не должны оставаться одни, не должны терять родителей так рано. Я не мог тогда жить без нее, а заменить ее оказалось некому. Мама… Мамочка моя, как же хреново без тебя, как пусто, как невыносимо тошно…

Если бы я умел плакать, то непременно бы задохнулся от слез. Прорвавшуюся плотину сложно было остановить, теперь, судя по всему, настала моя очередь проваливаться в это состояние.

Прошлое. Только передо мной стояли не напильники, нет. Брат. Родной брат, что произносил слова, в которые я до сих пор не мог поверить. Почему-то со мной произошло, с нами? Почему она ушла…

Рита взяла мои дрожащие руки и положила на живот. Там была моя дочь. Была так близко, теплая, живая девочка. Здесь и сейчас даже без призраков прошлого. Часть меня, наше будущее…

– Дыши, Миша, просто дыши, как учил меня… Ну же.

И я дышал. Как когда-то учил один из психологов. Четыре счета вдох, четыре пауза, четыре выдох и снова пауза. Как же больно-то! Когда эта рана затянется, когда уйдет?

Зарылся в ее полную грудь, вдохнул родной запах земляники. Как она нашла меня, как вообще появилась в моей жизни? Почувствовал, как ее руки зарываются мне в волосы.

Соски стали плотнее, они кололи дерзкими вершинами, посылая недвусмысленные сигналы. Рита вспыхивала как спичка. Моя личная пузатая спичка.

Немного отстранился, но только затем, чтобы обхватить губами сосок. В этот раз я обещал себе действовать осторожно, медленно подводя ее к самой вершине. Мучить, оттягивая момент.

Она сидела такая ранимая, такая открытая мне. Нежная и удивительно чувственная. А ведь ее никто не касался, кроме меня, никто не покушался на это тело, не считая… Отстранил ее.

В глазах Риты плескался протест, возмущение моим поступком, но я решительно сказал:

– Тебя больше никто не коснется без моего согласия. Никто больше не сделает больно, ты слышишь? Я с тобой и всегда буду с тобой. Понимаешь? Я в порошок сотру любого, кто покусится на тебя или дочь. Рита, забудь тот день!

Ее охватила дрожь. Открытая, откровенная. Такая простая. Взгляд на мгновение подернулся паникой, а потом я увидел и почувствовал, как ее отпускает. Отпускает, я надеялся, чтобы больше никогда с ней ничего подобного не случится.

– Я тебе верю…

Столь обыденные слова, но только нам двоим было известно, что они означают. Она доверилась. А дальше мы снова окунулись в водоворот страсти.

Где-то я слышал, что беременность может мешать, отвращать от секса. Дурь полная. Идеальное тело идеальной женщины, той, что скоро подарит жизнь твоему продолжению.

Был определений страх,