— Завяжи рану покрепче, — велел он, — и держи руку поднятой. Это поможет остановить кровь.

Внезапно лежавший на кафельном полу Саншайн вцепился обеими руками в ногу Ло Манто. Итальянец поднял свободную ногу и нанес Чарли в лицо удар, от которого его голова откинулась назад, как боксерская груша, передние зубы вылетели начисто, и в стороны снова полетели брызги крови. Несколько секунд Ло Манто смотрел на Саншайна, готовый врезать бандиту еще раз, если тот пошевельнется, а затем повернулся к стоявшему рядом Фелипе. От пережитого потрясения тело мальчика до сих пор била дрожь, а из глаз текли слезы, будто глаза таяли. Некогда белый носовой платок, обмотанный вокруг ладони, пропитался красным, пальцы тряслись, и кровь тонкими струйками стекала к локтю. Фелипе опустил голову, уткнулся ею в грудь Ло Манто и замер, дав наконец волю своему страху. Ло Манто обнял мальчика и крепче прижал его к себе. Фелипе уже плакал. Его худые плечи вздрагивали с каждым всхлипом, а от напускной бравады, которую он демонстрировал в разговоре с Саншайном, не осталось и следа. Он сбросил маску крутого и грубого уличного парня и позволил себе хотя бы на несколько минут стать испуганным маленьким мальчиком. Ло Манто не стал мешать ему, и только ласково и успокаивающе поглаживал мальчика по затылку.

Ло Манто не на шутку разозлился из–за того, что произошло с Фелипе, что его ранил какой–то мелкий уличный отморозок, который валялся теперь в луже крови на полу рядом с ними. Но одновременно с этим ему было приятно, что случившееся окончательно растопило настороженность мальчика по отношению к нему — человеку, которого Фелипе знал всего три дня. Ло Манто, как и Фелипе, умел контролировать свои слабости и не показывал их никому, особенно противнику. Он прятал свой страх и чувство уязвимости на протяжении стольких лет, что сейчас, наверное, не смог бы вытащить их на поверхность, даже если бы захотел. Если бы только бандиты знали правду про копа, у которого, как они считали, было каменное сердце!

— Извини, — сказал Фелипе, поднимая заплаканное лицо и глядя на Ло Манто. — Со мной такое нечасто случается.

— Ты это про слезы? — уточнил Ло Манто. — Не стесняйся, тебя ведь не каждый день режут. Видел бы ты меня, когда меня ранят. Я тогда напоминаю старуху на похоронах.

Фелипе улыбнулся, вытер лицо грязной ладонью и посмотрел на Саншайна.

— Я должен был предвидеть, что рано или поздно он до меня доберется. Таким, как он, нет покоя, когда дело касается денег.

— А почему он считает, что у тебя есть деньги?

— Потому что они у меня действительно есть, — ответил Фелипе и тут же осознал, что он раскрывает секрет, который должен хранить, как могила. Да, он испытывал симпатию по отношению к Ло Манто и доверял ему, но разбалтывать чужие тайны было все же не по–мужски. — Мне подарил их один местный, хозяин бара. Только я не могу ими пользоваться. По крайней мере года два.

— И где же они?

— В надежном месте, где их никто не станет искать, — ответил мальчик, приложив палец к губам и кивнув на истекающего кровью мужчину, лежавшего рядом с ними. — Особенно такая погань, как Чарли Саншайн.

— Он сумел бы развязать тебе язык, — проговорил Ло Манто. — Это единственное, что умеют люди вроде него.

— Ты тоже хочешь узнать, где находятся эти деньги? — спросил Фелипе. Хоть кровотечение из ладони теперь уменьшилось, но боль стала сильнее, и руку немилосердно дергало.

— Почему ты решил, что мне это интересно? — вздернул бровь Ло Манто. — Это ведь твои деньги, и ты спрятал их там, где счел нужным.

— Но ты ведь коп! — пожал плечами Фелипе так, словно смысл его вопроса был очевиден.

— Коп, да не такой, как все, — ответил Ло Манто. — Мне не нужно ни цента из этих денег, и я не хочу знать, откуда они взялись. Сколько бы ни продлилась наша дружба — неделю или всю оставшуюся жизнь, — ты не обязан рассказывать мне об этом.

— Тот человек, который мне их дал… Я время от времени работаю на него, — выдавил из себя Фелипе. — Он сказал, что я должен использовать их, чтобы начать новую жизнь и завязать с теперешней.

— Отличный совет, — кивнул Ло Манто, положив руку на плечо мальчика, — и я надеюсь, что ты им воспользуешься.

— Я так и собираюсь поступить. Если до этого меня не грохнут.

Ло Манто улыбнулся и, переступив через распростертое тело Чарли Саншайна, повел мальчика к выходу из подъезда.

— В этом я, возможно, смогу тебе помочь, — сказал он. — Для начала нам нужно найти врача, чтобы он заштопал тебе руку.

— Не волнуйся, — пообещал Фелипе, когда они вышли под жаркое августовское солнце, — я тебя не опозорю: не стану вопить в кабинете доктора и не свалюсь в обморок.

— К сожалению, не могу обещать тебе то же самое, — вздохнул Ло Манто. — Честно говоря, при виде иголок у меня всегда начинает кружиться голова, так что всякое может случиться.

— Я тебя поддержу, — улыбнулся Фелипе. — Можешь на меня рассчитывать.

— Я это знаю.

* * *

С рожком ванильного мороженого в руке Паула сидела на ступеньке пожарной лестницы, болтая худыми ногами, свисавшими между ржавыми перилами. Полуденное солнце скрылось за целым эскадроном густых облаков, каждое из которых было наполнено еще не пролившимся дождем. Девочка слизнула с руки каплю растаявшего мороженого и от удовольствия даже причмокнула.

Паула передвигалась по городу с самого утра, когда в женском туалете на станции «Гранд—Сентрал» она встретилась с дядей Джанкарло. Девочка отправилась в южную часть Манхэттена, перемежая ходьбу пешком по людным и жарким улицам с поездками на автобусах с кондиционированным воздухом, а следом за ней неотступно следовали двое каморристов.

Она нашла нужный ей дом на Эйли–авеню — пятиэтажное здание с выходящими на улицу окнами и глянцевой входной дверью, расположенное, как и рассказывал дядя, между цветочным и продуктовым магазинами. Миновав узкий проход, она оказалась на заднем дворе, уставленном коробками со свежими цветами и ящиками с овощами и фруктами. Подпрыгнув, она ухватилась за нижнюю ступеньку пожарной лестницы, вскарабкалась наверх, вытащила из своего маленького рюкзачка упакованный в целлофан рожок с мороженым и уселась — впервые за весь день. Девочка устала, вымоталась и даже теперь, отчетливо видя, какая опасность грозит дяде, не понимала, почему он просто не забрал ее и не отвез в какое–нибудь безопасное место. Она уже успела сообразить, что удавшийся побег из особняка Росси явился не результатом ее блестяще разработанного и выполненного плана, а всего лишь хитрой и смертоносной ловушкой, в которую гангстеры намеревались заманить ее дядю.

Опустив взгляд на раскинувшийся внизу густой палисадник, Паула сразу заметила двоих, которые шли по ее следам с того самого момента, когда она перелезла через ограду поместья. Чтобы не так бросаться в глаза, они опустились на колени прямо в коричневую грязь и были частично скрыты зеленью. Вид у них был усталый и растерянный. Эта парочка знала о планах Паулы даже меньше, чем она сама, и теперь они, видимо, гадали, куда еще им придется тащиться за этой чертовой беглянкой.