— Ну, я не скрывал намеренно. Сам узнал лишь вчера.

Чтобы не разговаривать в кромешной темноте, Акэти зажёг пыльную лампу, свисающую с потолка кладовой. Свет, внезапно заливший комнату, был слабым, однако мужчинам, привыкшим к темноте, он показался ослепляющим.

— Этим открытием мы обязаны Фумиё, моей возлюбленной и помощнице. Ловко манипулируя тюремным врачом, она смогла вытащить из него информацию, — продолжил Акэти. — Полагаю, рано или поздно я расскажу обо всём в подробностях. Поскольку у нас ещё остался третий акт, буду предельно краток. В общем, некоторые тюремные врачи, надзиратели и заключённые объединились, чтобы «убить» Сёдзо Хатаянаги. Он и правда был тяжело болен. Однако не умер. Мужчина впал в состояние комы и практически не отличался от трупа. Полагаю, вы слышали про сильнодействующий яд кураре, который готовят из южноамериканских растений. Думаю, что использовали его, ну, или какое-то похожее вещество. Так или иначе, благодаря хлопотам своего сообщника Сёдзо Хатаянаги смог успешно выбраться за тюремные ворота. Затем он возродился, выбрался из могилы и стал демоном, чтобы защитить сокровища, нажитые воровством.

— Это вам не роман! Не верю я, что в японской тюрьме могло произойти нечто подобное! — крикнул Цунэкава, который больше не мог сдерживаться.

— Семья Хатаянаги невероятно богата. Сёдзо запросто мог обеспечить нескольким людям безбедное существование до конца их дней. Согласитесь, от такого предложения непросто отказаться… Хатаянаги понимал: если он не изменит свою внешность, то быстро попадётся. И поэтому, пройдя через ужасающие страдания, он сжёг своё лицо кислотой или чем-то подобным. Став совершенно другим человеком, тем самым человеком без губ, он вернулся в этот мир.

— Но в вашей истории кое-что не сходится… Если мне не изменяет память, его срок заключения равнялся семи годам. Почему Хатаянаги просто не подождал? Совсем не обязательно было сжигать лицо кислотой… — похоже, аргументы Акэти не казались инспектору достаточно убедительными.

— Простите, Цунэкава, вы же не забыли про ограбление ювелирного магазина Сугимуры? — вдруг выдал Акэти, весело улыбаясь.

— Эм… ювелирный магазин Сугимуры… Да, конечно помню. Но он тут при чём?

— Преступление произошло в марте прошлого года. Сейф магазина взломали, а с двумя работниками жестоко расправились.

— Верно. Действительно мастерское дело. Увы, мы до сих пор не можем найти никаких зацепок.

— За ним последовало ограбление магазина часов Хаясэ, кража знаменитого бриллианта барона Огуры, кража ожерелья маркизы Китакодзи…

— Да. Значит, вы тоже заметили… Так и есть, эти преступления совершены в одном и том же стиле. Когда мы проводили расследование, то предполагали, что фигурантом всех этих дел является один и тот же человек… — растерянно проговорил Цунэкава.

— И мы только что нашли его! — заявления Акэти становились всё сумасброднее.

— Эм?.. Что?! Где?! Где же он?! — инспектор был повергнут в шок.

— Здесь! — Акэти указал на колодец у их ног. — Это он крал драгоценности.

Подождав, пока Цунэкава поймёт смысл его слов, Акэти продолжил говорить:

— Хатаянаги создал фиктивную компанию и делал вид, что аферы приносят ему большие деньги. Но это был лишь фасад. На самом деле он являлся одним из успешнейших воров драгоценностей. Нет… он был не просто вором, Хатаянаги убивал! У него имелось несколько сообщников. Однако главарь понимал, что все подельники — негодяи, которые однажды предадут его и присвоят себе награбленное. В зависимости от обстоятельств некоторые даже могли донести на него в полицию. Поэтому он, лидер банды, не мог позволить себе прохлаждаться в тюремной камере целых семь лет. Опасаясь, что полицейские раскроют и другие его преступления, а суд ужесточит наказание и проговорит к смертной казни, Хатаянаги решил, что притвориться мёртвым, а затем облить лицо кислотой — сущие мелочи. Однако и это показалось ему недостаточным. Он надел на вполне здоровые руку и ногу имитации протезов, притворившись убогим калекой.

Итак, Хатаянаги вернулся в собственный дом с новым лицом, словно переродившись и став совершенно другим человеком, после чего вскрылось одно действительно комичное обстоятельство. Он так был поглощён страхом смертной казни и жаждой наживы, что не подумал о любимой жене и дорогом сыне. Оказавшись перед воротами особняка, он почувствовал стыд за этот ужасающий, изменившийся до неузнаваемости облик и не нашёл в себе смелости признаться, что сбежал из тюрьмы.

Первые два месяца Хатаянаги скрывался у своего сообщника в Фукагаве, имя этого человека известно. Затем он под покровом ночи пробрался в особняк, мельком увидел жену и сына, перепрятал драгоценности, после чего немного успокоился. Когда Сидзуко отправилась на сиобарские источники, он последовал за ней, остановился в той же гостинице и даже пошёл на жалкий поступок, который принёс ему лишь страдания, — попытался увидеть свою нагую жену через окно женской купальни.

Благодаря постановке вы узнали, что наворованные драгоценности были спрятаны внутри статуи Будды. Хатаянаги разработал множество различных устройств, предназначенных для сокрытия сокровищ. Те жуткие статуи — одно из них. Он установил механизм, благодаря которому статуя, в которой находились драгоценности, широко открывала глаза, как только кто-то вставал перед ней. И тот тёмный чердак, залезть в который можно, сняв одну из потолочных досок, тоже обустроил Хатаянаги, он был убежищем на чёрный день.

Итак, преступник два месяца скрывался у своего сообщника в Фукагаве, однако в последние дни тревога не покидала его ни на секунду. Главной причиной была одержимость драгоценностями, которые он обожал до безумия. Хатаянаги больше не мог жить вдали от своих сокровищ, которые любил сильнее, чем Сидзуко. К тому же до преступника дошёл слух, что один из подельников выяснил, где находятся драгоценности, и пытался втихаря прибрать их к рукам. Да и частые визиты Митани, без всяких сомнений, тоже беспокоили Хатаянаги.

Тогда он, словно собираясь совершить кражу, пробрался в собственный особняк и спрятался в заранее подготовленном укрытии на чердаке. Оттуда он и присматривал за своими богатствами.

И его опасения оказались небеспочвенны. Вскоре сообщник, которого он и подозревал, пробрался в кабинет и попытался украсть драгоценности, спрятанные в статуе. Однако Хатаянаги был готов к этому. Заранее припасённый кинжал на шёлковой нити сослужил свою службу. А дальше всё произошло так, как я показал в первом действии нашей пьесы.

— Значит, сообщник, который попытался украсть драгоценности, это… — не успев понять, вставил Цунэкава.

— Я знал, что Хатаянаги подлец, однако не предполагал, что он ещё и убийствами промышляет! Но в вашей теории меня смущает вот что: зачем Хатаянаги, если, конечно, преступник действительно он, похитил собственного сына и требовал деньги за его выкуп? Зачем совершать такой отвратительный поступок? — с сомнением спросил Цунэкава. — Мне кажется, тут кроется серьёзное противоречие.