– О, я прекрасно понимаю, отчего ты про все позабыла. Не пойму другого: почему охота за богатым мужем составляла весь смысл твоего существования?

Синие глаза Блисс были, как всегда, безмятежны.

– Ах не понимаешь? – Электра яростно сверкнула глазами. – Тебе известно, в каком состоянии наше поместье! Чтобы восстановить его, необходимо целое состояние…

– Разумеется, мне это известно. Но почему именно ты должна пожертвовать собой, чтобы спасти поместье? Почему не я? В конце концов в том самом пожаре не меньше моей вины, нежели твоей…

– Что-о? О чем это ты?

«Не может быть… нет… это невозможно…»

Но эти слова объясняли все. Электра даже головой затрясла, отгоняя дикую, немыслимую идею:

– Не понимаю, о чем ты говоришь…

Блисс невозмутимо сложила на коленях руки, в точности повторяя позу Электры.

– Я говорю про нас с тобой, про наши игры в гостиной. Про двух любопытных малышек, чье любопытство не знало границ. Которым пришло на ум исследовать механизм каретного фонаря, похищенного ими из конюшни.

Электра расширившимися от ужаса глазами глядела на кузину, в груди у нее похолодело. Она судорожно сглотнула, силясь избавиться от всплывающих из небытия воспоминаний.

– Нет… я ничего не помню… – жалобно прошептала она.

– Именно поэтому ты и меня не вспомнила. Точно так же ты не помнишь и причины, толкнувшей тебя на безумную жертву.

– Но ведь пожар… Огонь тогда пожрал все поместье, не только гостиную…

– Наверное, тебе тяжело будет услышать то, что я сейчас скажу.

– Говори!

Блисс сокрушенно вздохнула:

– Мы тогда никого не позвали на помощь. Просто убежали и спрятались в рощице, за лужком…

«Роща… маленькая девочка лежит, свернувшись калачиком, схоронившись в мощных корнях старого дерева… насмерть испуганная, дрожащая…»

– Ненавижу эту рощу! Никогда по собственной воле не пошла бы туда!

– Это сейчас, дорогая, а прежде ты любила там гулять.

Электра вновь затрясла головой:

– Нет! Я никогда не поступила бы так! Никогда не сбежала бы, не оставила бы родных в опасности!

Глаза цвета летнего неба взглянули на нее понимающе:

– Нам было по пять лет, кузиночка. Мы были слишком малы. Никому в голову не пришло обвинить в случившемся нас. Никому… кроме тебя, насколько я теперь понимаю.

Электра хватала ртом воздух. Она по-настоящему задыхалась. Она спрятала лицо в ладони и уронила голову себе на колени. Сдерживаемые рыдания, бессильные вырваться наружу, душили ее.

«Это я… снова я… я всегда во всем виновата. И всегда знала об этом! Во всем моя, только моя вина!»

Блисс нежно отвела дрожащие руки от лица Электры, боясь, что та в приступе отчаянья расцарапает себе щеки.

– Это был просто несчастный случай, кузина. Такое случается. И никто в этом не виноват.

Было ясно, что Блисс не уйдет, пока Электра не успокоится. Тогда, собрав в кулак всю свою железную волю, воспитанную за долгие годы, Электра глубоко вдохнула, затем выдохнула. Потом медленно выпрямилась в кресле и разжала судорожно сжатые руки, которые Блисс все еще нежно поглаживала.

– Благодарю, кузина. Разумеется, ты совершенно права. Теперь я все понимаю.

Блисс слегка отстранилась. Ее широко распахнутые глаза по-прежнему были безмятежны, однако у Электры возникло такое чувство, что Блисс видит ее насквозь. Впрочем, кузина и не подумала подвергнуть ее слова сомнению.

– Вот и прекрасно, кузиночка. – Блисс поднялась. – А теперь, с твоего позволения, я пойду спать. Я безумно устала – ведь мне пришлось танцевать весь вечер без отдыха…

Электра потупилась. «А вот я протанцевала один-единственный вальс…»

Она вновь истерически хихикнула: «Сколько очков теперь в пользу Блисс?»

В дверях Блисс замешкалась:

– Понимаю, ты в себе разочарована, оттого что поддалась очарованию столь ужасного человека. Но ведь он спас мне жизнь. И мне он тоже был весьма симпатичен. И всем нам.

– За исключением Дейда…

Блисс кивнула:

– Да, за исключением Дедала. Полагаю, ничего удивительного тут нет. Это для него в порядке вещей – быть исключением.

Электра собрала последние силы и улыбнулась кузине, которая оказалась вовсе не такой простушкой, как она полагала прежде.

– Восхищаюсь твоей рассудительностью, Блисс. И наблюдательностью. И ценю твою доброту… Сожалею, что недооценивала тебя.

Блисс потупилась:

– В этом ты не одинока, дорогая. Думаю, тебе знакомо это неприятное чувство. – Она вновь вознамерилась уйти и вновь помешкала. – Уверена, знакомо оно и бедному лорду Эрону…

И она исчезла, оставив Электру в ее разоренном гнездышке наедине с леденящим ужасом.

«Я столько всего разрушила за свою жизнь, а ведь мне всего девятнадцать! Умоляю, кто-нибудь, остановите меня, пока я не разрушила до основания весь этот мир!»

Впрочем, сейчас она готова была пожертвовать всем этим миром, чтобы исправить содеянное. С радостью отдала бы жизнь, чтобы вновь вернуться в ту точку своей жизни, после которой уже не было возврата к былому…

«А где та самая точка? Когда ты подожгла имение? Или когда впервые поцеловала лорда Эрона?»

Тело Эрона рухнуло в мерцающие воды Темзы почти беззвучно – никто и не заподозрил бы, что здесь только что произошло убийство. Впрочем, поблизости никого не было. Кас предусмотрительно велел братьям подъехать к излучине реки подле Воксхолл-Гарденз, где в этот предрассветный час было совершенно безлюдно. В это время респектабельные горожане все уже разошлись по домам, а простой люд еще не принялся за работу.

В тот миг, когда голова Эрона погрузилась в ледяную мутную воду, его посетила странная мысль: «Откуда Уортингтон-близнец так точно знал, где именно удобнее избавиться от тела… Ну, от того, что вот-вот станет мертвым телом?»

Ему не спастись, это было ясно как день. Если бы лондонцы вдруг узнали о происходящем, то высыпали бы на берег понаблюдать за бесславной кончиной Черного Эрона.

Запястья его были накрепко стянуты веревкой и лодыжки тоже. Эрон беспомощно забился, силясь вынырнуть на поверхность. Когда его, раскачав, бросили в воду, он умудрился вдохнуть побольше воздуха, но потерял почти половину запаса, ощутив ледяные объятия Темзы.

В панике он отчаянно задергался – тело полностью вышло из-под контроля разума. Он бился словно рыба в сетях. Нет, еще рано… еще не время ему умирать, он не хотел смерти! Барахтаясь, он уже не понимал, где верх, а где низ, где вожделенный воздух и свет, а где илистое темное дно…

И вдруг случилось чудо – когда случаются подобные чудеса, обычно слышится ангельское пение! Путы сами собой упали с его запястий. Мощно загребая, Эрон устремился туда, где, как он надеялся, был солнечный свет, – и вот его голова вынырнула на поверхность, а легкие наполнились восхитительным свежайшим воздухом! Речной вони он сейчас не ощущал…