или обстоятельства ее жизни были настолько отчаянными, что она не могла даже представить себе появление на свет новорожденного? Я просто не могла этого понять.

* * *

Но действительно выбил меня из колеи случай с сепсисом. Я помогала женщине по имени Дебора во время естественных родов. Это был ее первый ребенок, девочка, и, казалось, все прошло абсолютно нормально, поэтому пациентку выписали. Однако через две недели ее снова положили в палату – дрожащую, с высокой температурой. Очевидно, у Деборы была какая-то инфекция, возможно, вызванная частью плаценты, оставшейся внутри. Она сказала, что из нее вышло несколько кусков, поэтому врачи отвезли женщину в операционную для ручного отделения оставшихся частей плаценты, чтобы убедиться, что внутри больше ничего не осталось. Это позволит матке правильно сокращаться.

Я ухаживала за Деборой, забрав ее из операционной, и снимала показатели каждые пять минут. Но с самого начала цифры скакали туда-сюда. Артериальное давление поднималось и падало, температура колебалась от высокой к низкой, а пульс становился все быстрее и быстрее. После пятнадцати минут наблюдений за этой неразберихой я снова вызвала анестезиолога.

– Что происходит? – спросила я.

– О черт, у нее сепсис! – воскликнул анестезиолог.

Он сразу же нажал кнопку экстренного вызова и, когда персонал начал собираться в палате, быстро заговорил:

– Так, у пациентки сепсис. Мне нужны несколько рук, чтобы помочь поставить капельницу, вливать физиологический раствор и начать давать антибиотики.

Но прежде чем он успел закончить фразу, глаза Деборы расширились, и она резко выпрямилась, восклицая:

– КТО ТЫ? ЧТО ТЕБЕ НАДО?

– Дебора, это доктор Абай, анестезиолог, который…

– ОТВАЛИ! ОТСТАНЬ ОТ МЕНЯ! А ТЫ КТО ТАКОЙ? КТО ЭТИ ЛЮДИ? ВЫТАЩИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА!

Партнер Деборы, Люк, тоже был в палате, держа на руках их двухнедельную дочь. Он встал, чтобы попытаться успокоить жену.

– Дебора! Они пытаются помочь. Это доктор Абай. А это Пиппа. Ты помнишь ее? Она наша акушерка. Они пытаются тебе помочь. Пожалуйста, успокойся.

У одной пациентки после родов начался септический шок, из-за которого она думала, что в больнице ей хотят причинить вред.

Но это было бесполезно. У Деборы начался септический шок: она бредила, и внезапное появление незнакомых лиц встревожило ее еще больше. Она не знала, где находится и кто мы такие. Теперь глаза пациентки были полны страха. Ее попытались схватить за руки, чтобы ввести физраствор и антибиотики, но женщина оттолкнула медиков и, разодрав кожу, вырвала катетеры. В бреду пациентка не могла понять, что мы пытаемся помочь ей. Она пришла в ужас, думая, что мы нападаем на нее, и начала отбиваться. Дебора попыталась слезть с кровати, но ей сделали спинальную анестезию, и она онемела ниже пояса.

– Держите ее! – крикнул ординатор, и шесть человек тут же схватили женщину за руки и плечи. Ее ноги были обездвижены. Если бы пациентке удалось встать с кровати, она бы просто упала на пол.

– НЕ-Е-Е-ЕТ! – Дебора взревела, как раненый зверь.

Все бросились на помощь. Я записывала всех, кто был в комнате, что происходило и кто вводил какие лекарства, в то время как акушерская бригада решала, как лучше с ней поступить. Тем временем Дебора полностью вышла из-под контроля.

– ВЫ УБЛЮДКИ! СЛЕЗЬТЕ С МЕНЯ! ОТВАЛИТЕ! НЕ ТРОГАЙТЕ МЕНЯ! А-А-А-А! – вопила она, вырываясь из рук медиков.

Ситуация очень неприятная и сложная, полный хаос. Единственным вариантом было оставаться спокойными и сосредоточенными. Я должна была фиксировать мельчайшие подробности происходящего, зная, что, если упущу хоть один важный факт, это может стоить женщине жизни.

– Первый литр тазоцина[49].

– Второй литр уже готов. Показатели по-прежнему нестабильны.

– Давление падает, температура повышается.

– Потеря крови умеренная, не чрезмерная, сгустков нет.

– Может кто-нибудь сообщить в реанимацию и попросить их о помощи, пожалуйста? Ее нужно перевести в отделение интенсивной терапии.

Было трудно держать все это под контролем, потому что много людей делали кучу разных вещей одновременно, чтобы стабилизировать состояние пациентки, но, к счастью, команда работала, как отлаженный механизм. Дебора боролась с нами, как дикая тигрица, но в итоге мы все-таки поставили ей капельницу, она успокоилась и получила антибиотики.

– Я прост… не… нннннггг… – ее речь замедлилась и стала невнятной, и пациентка плюхнулась обратно на кровать. Потребовалось еще сорок пять минут, прежде чем мы смогли стабилизировать Дебору должным образом, а затем ее доставили в отделение интенсивной терапии для дальнейшего лечения. Хуже всего было то, что мы все вышли из палаты, шатаясь, как контуженные солдаты. Честно говоря, я никогда в жизни не видела ничего подобного.

Люди боятся боли во время родов и физических травм, однако психические могут оказаться куда опаснее.

В течение следующих двух дней я постоянно звонила в отделение интенсивной терапии, справляясь о Деборе, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Медленно, но верно она приходила в себя. Тем временем команда попыталась проанализировать случившееся. По словам консультанта, если бы после родов осталась инфицированная ткань, то ручное отделение плаценты могло бы на самом деле ухудшить ситуацию в случае, если инфицированные клетки попали в кровоток. Через два дня, когда болезнь отступила, Дебора вернулась в наше отделение, и я с облегчением обнаружила, что она снова стала нормальной. Я вошла к ней в палату, и женщина вежливо улыбнулась мне.

– Как вы себя чувствуете, Дебора? – спросила я.

– Хм-м… Хорошо, кажется, – в ее взгляде явно сквозила пустота: пациентка меня не узнала.

– Вы знаете, кто я? – спросила я.

– Мне очень жаль. Вы кажетесь мне знакомой, но я действительно не знаю почему.

– Меня зовут Пиппа. Пиппа Джордж. Вы правда меня не помните? Я принимала у вас роды две недели назад.

– Да, просто у меня была инфекция, и я толком ничего не помню о родах.

– Я знаю, – мягко ответила я. – Я была там. Вы пытались укусить меня за лицо.

Хотя бред Деборы имел явную физическую причину, мы всегда должны быть осведомлены о проблемах психического здоровья, связанных с рождением ребенка. В конце концов, это, вероятно, самое напряженное время в жизни женщины. Люди часто думают о физической травме, связанной с процессом родов, но на самом деле психическая травма может быть столь же опасной. Мы склонны забывать, что роды – это посягательство на личность и статус женщины. Так многое поставлено под угрозу: личная жизнь, достоинство и даже судьба как автономной личности, совершающей свой собственный выбор. Так нельзя сказать обо всех – для некоторых этот процесс чудесен, у них остается потрясающий опыт и исключительно хорошие воспоминания о рождении ребенка. Но у других женщин