Костик молчал. Как объяснить историку? Как?!

— Вы всегда тянулись за истиной, — продолжал между тем Сергей Сергеич. — Ребята — те, кого я знаю из новой субкультуры, стали равнодушными, отстранёнными. Их будто ничего не касается. Они здесь и в то же время не здесь. Говоришь с ними, а глаза у них стеклянные. Души — пусты. Они считают себя сильными, но всё это иллюзия силы. Нет в них силы, есть лишь её иллюзия…Вы когда-нибудь слышали об идеальном заблуждении?

— Нет, — помотал головой Костик.

— Как бы доходчиво объяснить… — сдвинул брови Сергей Сергеевич. — Вот вы, Константин, любите лимонад?

— Конечно. Его все любят…

— Так вот. Существует лимон — изумительное творение природы. Один фрукт может утолить жажду, накормить, спасти от цинги, дезинфицировать рану, снизить жар при лихорадке. Большинство людей считает, что он кислый. Но потреблять его очень хочется. И люди придумали лимонад. Взяли божественный плод, выжали сок, добавили воду, затем сахар — потому что кисло. Большое количество сахара убило душу лимона, поглотило и вкус, и сущность. Также и личность. Она растворяется в толпе, как в сахарном сиропе, и уже не различить её среди большой порции приторно-сладкого заблуждения. Идеального заблуждения, потому что личность считает себя в нем абсолютно нужной, востребованной. А потому — счастливой.

Сергей Сергеич остановился, взглянул на Костика.

— Понимаете, Константин, у многих сверхидей есть одно общее: в основе своей они имели совсем другой смысл, не тот, который появился потом, когда сверхидея оперилась и набрала силу. Вкус лимона скрыт за вкусом сахара. Оба слились в единый — но уже другой вкус. Мировая история тому подтверждение. Вот так же и джибобы. Сварились, растворились в этом лимонаде, и никто не вспомнит уже, с какого невинного маленького фрукта всё начиналось. Кувшины сладкой водицы, которая не утоляет жажду, но которой можно напоить толпу…

Сергей Сергеич замолчал. И Костику в этот момент нестерпимо захотелось рассказать любимому учителю правду, всю до последней капли — и о том, как он боялся войти в новый класс, и как придумал невинную побасенку про движение джибобов, и как в это поверили все.

…И как он сам поверил.

Вот сейчас он откроет рот и скажет. Это просто, это не больно. И сразу станет так хорошо на душе, спокойно и тепло.

Но он продолжал молчать, не в силах поднять на Сергея Сергеича глаза. И ощущал застрявший в горле мерзкий приторно-сладкий привкус, точно выпил концентрированный вязкий сироп.

* * *

В квартире даже воздух был наэлектризован. Мама бросилась к нему, долго стояла, прижав к себе.

— Сынок! Как ты меня напугал! Я не знала, куда бежать, кому звонить!

Оказалось, вундеркинд Степан Белолобов каким-то внутренним недетским чутьём нашёл больницу, куда утром отвезли его брата Акима. Хотя лечебница находилась всего в квартале от злосчастного салона связи, днём он ехал туда в машине скорой помощи и запомнить дорогу ну никак не мог. Если только не был котом. Коты могут. Вон и в новостях недавно передавали, что какую-то мяукалку отвезли на поезде за тридевять земель, а она по шпалам вернулась в родной дом. Выходит, Степан был котом.

В больнице-то и обнаружились его родители, которые, окропив грудничка Авдотью волшебной водой от сглаза, приехали за старшим непутёвым эльфом.

Хэппи-энд, в общем. Да такой, что опишешь — скажут «враки», а жизнь нешуточные сюрпризы иногда преподносит…

Есть, конечно, нюанс: маленький джибоб не преминул рассказать своим родителям, а те, разумеется, не забыли поведать по телефону своему психологу Елене Васильевне Рымник, что сын её Костя задержан доблестной полицией. Хорошо ещё, что мама не успела вдоволь напсиховаться — Костик вернулся домой минут через десять после того звонка.

Закрывшись в своей комнате, Костик все думал и думал о словах учителя. Нет силы, есть лишь иллюзия… И как точно сказано о толпе — в ней растворяешься без остатка, и все идеи, даже самые страшные, видятся по-другому. Потому что ты одурманен сладким тягучим липким обманом….

…Сварился в лимонаде идеального заблуждения…

И он, Костик, — тот, кто бросил лимон в водицу и добавил первую невинную ложечку сахара.

Новенький телефон приятно оттягивал карман. Поминутно хотелось доставать его и водить пальцем по экрану. Но на занятиях это делать запрещали, и Костик довольствовался лишь ощущением безраздельного обладания модной красивой вещицей. Модель, конечно, попроще, чем та, из-за которой он побывал в участке, но всё равно лучше предыдущей.

Алгебра, последний в этот день урок, закончилась, оставался лишь факультатив по истории в шесть вечера, и Костик дал себе слово, что теперь уж его не пропустит. Несколько дней подряд он всё думал о Сергее Сергеиче, о том, что учитель сказал о толпе и лимонаде, а внутренний голос с сарказмом шептал: «А ведь он разгадал тебя».

Костику даже казалось, что, зайди он сегодня в класс, не сможет поднять на историка глаза.

— Ты домой? — спросила Кэт, вклинившись в его невесёлые мысли.

— Нет, поброжу немного. Через два часа история, хочу привести голову в порядок.

— Пригодится, — засмеялась Кэт.

Рядом с ней стояла Лена Приходько. Костик заметил румянец на её всегда бледном лице и подумал, что она необыкновенно похорошела за последний месяц. «Ну, хоть кому-то джибобство на пользу!»

— Мы решили прогуляться к парку Победы. Давай с нами! — Кэт подмигнула ему.

Костик хотел побыть один, собраться с мыслями перед факультативом.

— Задумали что, девчата?

Девочки переглянулись.

— Да нет, просто пройдёмся полчасика. — пожала плечами Кэт. — Вот и голову проветришь!

— Ладно, пошли, — согласился Костик.

Светская беседа на троих не клеилась. Гладко, как по маслу, лился разговор только с Кэт. Чем она всегда отличалась — с ней было легко и просто, и болтать можно о чём угодно, и молчать тоже. А вот с Леной сложнее. И как это они сдружились, такие разные? Одно дело Марьянка — та смотрит Кате в рот, что Васильчикова скажет, на всё головой кивает, и без неё никуда не ходит. А Лена — другое дело. Одна поехала в Саблино, друзей-подруг не взяла… И смотрит так, что иногда душу переворачивает…

Они вошли в парк. Лена молчала, иногда осторожно кидая взгляды на Костика. Кэт щебетала, не особо задумываясь, следят ли спутники за ходом её мыслей.

— Я тут вычитала про одну умопомрачительную профессию — титестер.

— Хм, — улыбнулся Костик. — Напоминает название бара из тарантиновского «От заката до рассвета». Помнишь, там такое заведеньице было — «Титти Твистер»?

Кэт звонко рассмеялась.

— Ну, это про другое. Титестер — тот, кто чай дегустирует.