Для послевоенной Японии главная проблема заключалась в расселении миллионов людей, оставшихся без крова. Миллионы человек впервые потянулись в города. Япония начала интеграцию в мировые рынки, сельское хозяйство претерпевало серьезные изменения, сельские традиции ослабевали. Первые 15 лет страна полностью зависела от американской оккупации, практически не располагая собственными средствами. Лишь в 1950 году, когда началась Корейская война, которая отвлекла на себя американскую армию, в Японии активизировалось частное строительство. Новая война, разгар которой пришелся на 1953 год, превратила Японию из потерпевшего поражение агрессора в союзника Америки. И это дало мощнейший толчок к развитию экономики. Одновременно с этим развернулись дебаты о роли Японии в послевоенном мире и о том, какую роль в современности должна играть традиционная японская культура. Реконструкция городов была неотделима от реконструкции национальной идентичности. Определенная утопичность была неизбежна, поскольку страна воссоздавала себя практически с нуля. Япония строила новый мир, обретала технологическую уверенность и смело использовала новые приемы. Однако некоторые скептики предостерегали соотечественников от ощущения безграничных возможностей. И предостережения эти были если не антиутопическими, то катастрофическими. В условиях холодной войны сохранялась угроза нового ядерного конфликта, и Япония могла оказаться на передовой. Кроме того, островному государству постоянно угрожали природные катаклизмы – землетрясения, цунами и тайфуны. Все это делало градостроительство рискованным и даже сомнительным предприятием. Добавьте к этому недостаток земель, пригодных для строительства, и необходимость сохранять сельскохозяйственные земли от стремительного и зачастую хаотичного развития городов. Все это поднимало стоимость земли до заоблачных высот. К концу 50-х годов японские города и в особенности Токио переживали сложнейший кризис, связанный с колоссальным ростом населения, исчезновением земель и дорожными пробками. Процесс урбанизации в стране шел стремительно: если в 1945 году в Токио проживало 3,5 миллиона человек, то в 1960 году количество жителей достигло 9,5 миллиона. Количество населения в столичном регионе с 13,28 миллиона в 1955 году выросло до 18,86 миллиона в 1964, что сделало район Токио самым большим районом городской застройки. За время жизни одного поколения урбанистическая Япония достигла предела и начала угрожать тем пространствам, которые обеспечивали ее существование: фермам, садам и рыболовецким хозяйствам.

У реконструкции Токио все же имелся определенный план. Город планировалось восстанавливать по западному образцу – концентрическими кругами. В 1956 году был принят план восстановления, в основу которого лег план Аберкромби и Форшоу для Большого Лондона. Планировалось создать некий центр, окруженный радиально-концентрической застройкой. Проблема заключалась в том, что в Токио уже существовало невероятно плотно застроенное кольцо вокруг пустоты в центральной части – вокруг Токийского залива, который занимал площадь 922 квадратных километра (сравните с площадью Токио, которая составляла всего 622 квадратных километра). Расти городу было некуда: с одной стороны его ограничивали горы, с другой – море. Но Тангэ и его сторонники мыслили по-новому, и об этом он рассказал миру на 10-й конференции Международного конгресса архитекторов, который проходил в 1959 году в голландском городе Оттерло. К этому времени Тангэ уже стал признанным лидером японских архитекторов-модернистов. Он представил проекты собственных зданий, а также показал два более радикальных проекта своего молодого коллеги Киёнори Кикутакэ. Первый проект представлял собственный дом архитектора, «Небесный дом», основанный на принципе работы биологической клетки. Дом состоял из одной комнаты, квадратной по форме, вознесенной над землей на сваях. В доме имелась интегрированная система расширений: передвижные модули можно было добавлять и закреплять под полом. Такими модулями были ванные комнаты, кладовки и детские. Сопряжение модулей осуществлялось через имеющиеся внешние отсеки или протоки. Проект одновременно был и футуристическим, и традиционным. Открытый план можно было легко видоизменять, а крыша напоминала крыши традиционных японских домов. Второй проект представлял собой план реорганизации города Токио. Составленный в 1958 году план состоял из целого леса 300-метровых цилиндрических бетонных башен с центральным основанием, которое автор назвал «вертикальной землей». Жилые помещения закреплялись на этой основе – на подобную идею архитектора опять же подтолкнула живая клетка. В первом варианте башни, расположенные на берегу, были окружены промышленными островами со стороны моря. Во втором варианте весь проект переместился в Токийский залив: так называемый Морской город 1958 года представлял собой кольцо погруженных башен, обеспечивающих устойчивость. Кольцо это могло перемещаться, было автономным и обеспечивающим постоянную температуру. В 1959 году Кикутакэ сделал ряд рисунков морских существ – они стали для него источником вдохновения для архитектуры с элементами морской стилистики. Он изучал медуз, водяные лилии и морские растения. На его рисунках появлялись буи, сферы, плавучие цилиндры, пилоны и шестиугольные колонны. Они могли обеспечить устойчивость, смягчая удары волн и создавая пространства для производства пищи. Кикутакэ писал: «Подобно морским растениям, удлиняемая цепь чередующихся шаров и цилиндров, сделанных из бетона, одним своим плаванием будет добывать пищу из моря»7.

Причудливый морской мир Кикутакэ должен был соединить архитектуру и урбанистическую структуру с динамическими процессами природы. Его идеи были полностью противоположны функциональному зонированию Ле Корбюзье, поскольку архитектору больше не нужно было исправлять недостатки старого города XIX века. Основная задача Кикутакэ заключалась в борьбе с непостоянной и довольно опасной средой ХХ века. Архитектор стремился приспособиться к изменчивости природы, даже пытался подражать природе в бетоне, превращая город в один большой организм. Представляя план Токийского залива на Международном конгрессе архитекторов, Тангэ говорил: «Токио расширяется, но у нас больше нет земли, поэтому нам приходится устремляться в море… Структурный элемент подобен дереву – постоянный элемент, жилые единицы которого можно считать листьями: это временные элементы, которые опадают и распускаются вновь в соответствии с потребностями времени. В рамках такой структуры здания могут расти и умирать, и расти вновь – но сама структура сохраняется»8. Такой образ мышления вполне согласовывался с беспокойством, высказанным на предыдущей 9-й конференции Конгресса, которая в 1956 году проходила в югославском Дубровнике (Тангэ на ней не присутствовал). Молодые архитекторы выступили против неопределенности Афинской хартии. Эта группа назвала себя «Командой Х». В нее входили англичане Элисон и Питер Смитсоны и голландцы Альдо ван Эйк и Якоб Бакема. Они говорили о «мобильности», «кластерах», «развитииизменении» и «урбанизме и окружающей среде», – но добиться согласия в дискуссиях по этим вопросам им так и не удалось9. В 1959 году японские выступления в Оттерло оказались значительно более передовыми, чем те решения, которые могли предложить другие современные архитекторы.

В сентябре Тангэ покинул конференцию и отправился в США, куда его пригласили читать лекции в Массачусетском технологическом институте (по-видимому, этому способствовал Гропиус, который возглавлял архитектурный факультет). Это было не самое подходящее время находиться вдали от дома, поскольку в Японии активно велась подготовка к первому крупному международному событию – Всемирной конференции по дизайну 1960 года. Будучи старейшим и наиболее опытным в своей профессии, имея за плечами пользующийся высочайшей репутацией Токийский университет, где он возглавлял элитную студию дизайна, Тангэ являлся членом организационного комитета. В комитет входили и другие видные фигуры в различных областях. Среди членов комитета были архитектурный критик Риючи Хамагучи, художник Таро Окамото и архитекторы Киёси Сэйке, Юндзо Сакакура и Такаси Асада. Поскольку Тангэ находился в США, он оставил инструкции генеральному секретарю комитета Асаде, чтобы тот собрал группу молодых коллег и студентов для представления на форуме новых идей, в которых модернизм сочетался с чисто японскими элементами. Он полагал, что такая группа сможет вывести Японию на архитектурную карту мира. Еще один участник форума, Хироси Хара, который в то время учился у Тангэ, вспоминал, что Тангэ «выступил вперед и сказал, что собирается создать новый японский модернизм, основанный на традициях». Под уверенным руководством Кендзо Тангэ будущее японских городов должно было опираться на собственное прошлое.