Посылая ультиматум командиру «Карлсруэ», ни Леонид, ни кто-либо другой, знакомый с реалиями Первой мировой войны, особо не обольщались. Скорее сделали это на всякий случай – а вдруг прокатит? Не прокатило… Немцы изъявили готовность воевать до победного конца, и пока им хорошенько не настучать по мозгам, вышибая воинственный германский дух, то желание кричать «Гитлер капут!», или что они там кричали в Первую мировую, у них вряд ли появится. Поэтому предприняли ряд мер для достижения этой цели. Вскоре после того, как бывшие пленные поднялись на борт крейсера и прошло достаточно времени, чтобы Келлер смог ознакомиться с посланием и выслушать рассказ лейтенанта Ейнринга, в дело снова вступила группа подводных диверсантов во главе с Янычаром. Заранее досконально изучив все имеющиеся материалы о «Карлсруэ», решили установить две мины в районе первой кочегарки. От машинного отделения далеко, и турбины с гребными валами не пострадают. Заряд у мин небольшой, но высокая бризантность взрывчатки из будущего должна проделать аккуратные дырки в обшивке, не затрагивая то, что находится дальше полуметра от места взрыва. Поэтому пробоины тоже ожидаются небольшие, далеко не как от торпеды или морской мины, но в очень труднодоступных местах – в днище. Вода хлынет под большим давлением и затопит кочегарку быстрее, чем немцы успеют что-либо предпринять. Хода крейсер это вряд ли лишит, но изрядно убавит ему прыти. А с пробоинами в днище и затопленным отсеком «Карлсруэ» далеко не уйдет. Немцам придется срочно искать какую-нибудь «шхеру», где можно спрятаться от возможного ухудшения погоды и спокойно заниматься ремонтом. Причем подальше от проклятых русских варваров, которые ничего не забыли за сотню лет. И несмотря на их техническое превосходство в некоторых вещах, так варварами и остались…

Размышления Леонида прервал радостный доклад с «Беркута».

– «Тезей» – «Беркуту»! Есть! Сработало!

– Молодцы, поздравляю! И что там наши камрады делают?

– Забегали.

– Добро, наблюдайте дальше. А я сейчас «Крокодил» вышлю, пусть сверху посмотрит…

Через несколько минут беспилотник взмыл в воздух и понесся в сторону противника, выдерживая высоту в шестьсот метров. С такой высоты картинка на экране монитора получалась очень четкая и подробная. «Карлсруэ» обнаружили издалека, и вскоре стало ясно, что дела у немцев плохи. Крейсер остановил машины и лежал в дрейфе с креном на правый борт. На палубе царила суета, но светомаскировка соблюдалась, ни одного огонька. Облетев корабль два раза вокруг, «Крокодил» изменил курс и прошел прямо над целью. До сих пор такую разведку не проводили, но теперь таиться не было смысла. Благодаря малой скорости полета все удалось хорошо рассмотреть. Два средних орудия на шкафуте левого борта были демонтированы и сдвинуты со своих мест. На правом борту демонтажу подверглись кормовое орудие и ближайшее к нему на шкафуте – то, у которого разорвало ствол. На корме лежали несколько бревен и большое количество досок. Но оживленная работа на палубе сейчас шла в районе первой трубы. Очевидно, немцы старались завести пластырь на пробоины. И поскольку пробоины две, а не одна, сделать им это будет несколько труднее. Полет «Крокодила» не заметили. Во всяком случае, никто голову вверх не задирал и не пытался что-либо рассмотреть в небе. Удалившись от «Карлсруэ» и облетев его еще раз по кругу, беспилотник отправился обратно. Больше здесь авиации пока делать нечего, с дальнейшим наблюдением и «Беркут» справится.

Теперь можно было, не торопясь, посмотреть запись полета с остановками в наиболее интересных местах. В ЦУПе, кроме Леонида, присутствовала одна молодежь – будущее флота и морской авиации Русской Америки. Сразу же посыпались предположения о дальнейших действиях немцев.

– Сняли два орудия в районе миделя на левом борту. У них наименьший сектор обстрела. Другие четыре вроде бы целы.

– И похоже, хотят заменить правое кормовое и правое кормовое на шкафуте – у которого ствол разорвало.

– А правое носовое и правое носовое на шкафуте целы… Значит, если «рокировка» немцам удастся, то будут иметь по четыре орудия в носу и четыре в корме. И соответственно четыре в бортовом, носовом и кормовом залпе…

Леонид не вступал в дискуссию и внимательно просматривал запись. Потом вернулся немного назад и нажал на паузу. Увиденное наводило на размышления. Наконец нарушил молчание.

– Не туда смотрите. Демонтируют пушки? Было бы глупо ожидать, что немцы оставят все, как есть. Орднунг есть орднунг, и если есть реальная возможность более рационально расположить уцелевшую артиллерию, то они обязательно это сделают. В конце концов, это не башни главного калибра, а всего лишь «сто пять мэ-мэ». Руками, ломами, катками и блоками перетянут и установят. Невеликие сложности, если не качает. То же самое и заводка пластыря. Немцы ведут борьбу за живучесть, то есть делают именно то, что нужно. Меня другое интересует. Обратили внимание на дровяной склад на корме?

– Обратили. Но зачем там бревна и доски?

– Скорее всего, немцы собрались делать временный руль. Есть такая конструкция, я вам потом на рисунке покажу. Нечто вроде большого рулевого весла с приводом тросами от кормового шпиля через систему блоков. Хоть и с трудом, и на небольшой скорости, но управляться можно. Такие вещи применялись в случае потери пера руля, но чисто как временная мера, чтобы самостоятельно дойти до порта.

– Но ведь на крейсере руль остался и заклинен в положении «лево полборта»?

– Ну и что? Можно идти на одной левой машине, это в какой-то степени компенсирует такое положение руля. Временный руль для выдерживания курса тоже можно держать не прямо, а несколько вправо. То есть, проблема вполне решаема при нужном подходе к делу. Молодец Келлер, быстро подсуетился.

– Так может им сейчас бомбу на палубу с «Крокодила» положить, чтобы ничего сделать не смогли?

– А зачем? Немцы сейчас трудятся в наших интересах – борются за живучесть нашего корабля. А когда заведут пластырь, то начнут подыскивать место для ремонта. Там, где можно укрыться от штормов и куда нас нелегкая не принесет. Да и прочих желающих пограбить, так как крейсер сейчас не в лучшем состоянии. И совсем рядом есть такое место – Венесуэльский залив. До входа в него чуть более тридцати миль. Залив очень большой, в южной его части находится Маракайбо, но восточная часть довольно безлюдна, и там можно спокойно стоять на якоре при штормах. Скорее всего, туда немцы и пойдут, чтобы подлатать крейсер насколько возможно. Так зачем им в этом мешать? Пусть идут, а мы следом. Явимся в разгар ремонтных работ и проведем «приватизацию».

– А если они не пойдут в Венесуэльский залив?

– Вот тогда и посмотрим, куда пойдут. В любом случае, уйти от нас они уже не смогут. И утопить мы их можем в любую ночь, даже на ходу. Либо катерами-брандерами, либо забросаем с «Крокодила» «зажигалками». Они ему насквозь палубу прожгут и пожар вызовут. Но если есть возможность забрать себе, то зачем топить или сжигать?

«Карлсруэ» по-прежнему лежал в дрейфе с креном на правый борт, и восточный ветер уносил его все дальше и дальше в море от берега Кюрасао. Всего в двух милях южнее от крейсера притаился в темноте «Беркут». Несколько дальше с севера находилась «Аврора». «Песец» занял позицию в восьми милях к северо-западу. «Тезей», «Ягуар», «Кугуар» и «Волк» участия в охоте на «Карлсруэ» пока не принимали и встали на якорь на внешнем рейде Виллемстада, внимательно наблюдая за медленно удаляющимся кораблем противника. Он уже вышел за пределы дальности стрельбы своих орудий, и опасаться внезапного обстрела не приходилось. Да и все равно, обнаружить тринидадскую эскадру ночью, да еще и на фоне темного берега, немцы не могли. Теперь надо было соблюсти приличия – забрать десант на борт и уходить. Заодно прикупить у голландцев побольше свежей провизии, чтобы таким образом компенсировать моральный ущерб. Что ни говори, но ссориться с Голландией все же не стоит. Пусть даже на это уйдет весь следующий день. А «Карлсруэ»? Да куда он теперь денется…