class="p1">Фоном трещало радио. Сперва кости кому-то мыли, но вот дали новости. Снова ботва про войну Штатов на Ближнем Востоке. В Мрадо боролись два чувства. Он и ненавидел пиндосов, и радовался, что те наваляли мусульманам. Силы света против тьмы. Европа против Востока. Извечная миссия сербов. И хоть бы кто спасибо сказал! За то, что сотни лет бились. Держали европейскую дверь на замке. Умирали за правое дело. Мрадо тоже поучаствовал. А теперь все ноют — ах, работать заставляют, ах, фундаменталисты проклятые. Сами виноваты. Сербы помогали чем могли. А вы всем миром взяли и жестко отымели их, и Штаты в первом числе. Сербский народ ни при чем.

Убавил громкость. Какая тоска эти автобаны! На следующей неделе надо свозить Ловису в Кольмгорденский дельфинарий. Может, окольными путями добраться? Для разнообразия.

Небо хмурилось. Февраль, походу, самый отстойный месяц. Солнце уже четыре недели луча не кажет. Машины вокруг убогие, по уши залеплены кашей из снега и грязи. Тоска!

Проблем невпроворот. На смену радио пришла тревога — затянула свою монотонную песнь.

Радован уже почти не доверяет ему. Походу, эта шняга его давно разъедает, решил Мрадо. Чем больше размышлял, тем больше приходил к мысли, что Радо вообще никогда ему не верил.

Кое-какие дела Мрадо утаивал — например, не говорил, что прачечные из видеопрокатов вышли не ахти. Главное: ни слова о том, как собирается перекроить рынок в свою пользу. Радо и так выбесился, когда Мрадо хотел отщипнуть себе кусок побольше. Предъявил Мрадо за косяк в «Мельнице». Слава яйцам, еще отскочил — не навесили срок. А могли, кабы Мартин Томассон не отмазал, личный адвокат сербской братвы.

Мрадо чувствовал, что надо как-то прикрыть свой тыл от заморочек Радована. Надо бы с Ненадом перетереть.

В актив можно занести, что угондошил Хорхе. А еще важнее, что никто не поделит рынок лучше Мрадо, когда вышли такие вилы между бригадами.

Падали мокрые снежинки. «Дворники» медленно елозили по стеклу. Усилил обогрев стекол. Руки висят на руле. Движения стесненные — нормально рулить мешал броник.

Свернул в Туллинге. Доверился дорожным указателям.

Через семь минут прибыл на место. К веренице серых, приземистых складов. Сугробы на крышах. Зеленые контейнеры в ряд. На одном из домов у дороги вывески «Рагнсельс» — фирмы по вывозу мусора. Территория огорожена. Мрадо знал, что байкеры обретаются не здесь, чуть подальше. Но по-любому чувствуется, что это их район. А, не один хрен: пусть только рыпнутся, огребут конкретно — в человекотрупах.

Остановился. С минуту подождал в машине. За голенищем сапога укромно притаилась выкидуха. Вытащил револьвер, полная обойма. В ствол патрон не досылал — старая добрая мера предосторожности. Последнее: отправил эсэмэску Радо: «на месте, жди вестей через 2 часа макс./М».

Вздохнул.

Впервые такое, чтоб одному идти на стрелку. Прежде Ратко всегда был на подхвате.

Закрыл глаза, посидел так секунд десять.

Дай бог, чтоб обошлось без косяков.

Вышел из машины. Снежинки крупными хлопьями облепили брови. Видимость — так себе.

Поодаль, с другой стороны забора, нарисовались двое. Направились к Мрадо. Тот стоял спокойно. Руки по швам. Вот уже можно разобрать отчетливей. Бугаи. Косухи, на нагрудных карманах нашивки, цвета «Бандидос». У одного черная борода, сам, судя по видухе, из чурок. На голову бандану нацепил. Другой — блондин, рожа рябая от шрамов.

Сняв кожаную крагу, бородач протянул пятерню:

— Мрадо?

Мрадо пожал руку:

— Он самый. А ты кто будешь?

— Вице-президент стокгольмской чапты. Джеймс Халиль. Ты один пришел?

— Как договорились. Я свое слово держу. Какие-то вопросы?

— Да нет, все путем. Милости прошу. Хааконсен скоро будет. Идем.

Базарить Мрадо умел. Вначале было слово «уважуха». Говорить скупо, жестко. Не давать слабины. Предъявлять, если есть за что. Но всегда с уважением.

Подошли к одному из контейнеров. По снегу пролегли глубокие следы от грубых байкерских казаков. В тридцати метрах вдруг задрынчал грузовик. Кто-то выезжал с территории. Мрадо прислушался, с той же стороны доносились еще какие-то звуки. Понял, там рабочий день в разгаре.

Джеймс вставил ключ в здоровенный амбарный замок, висевший на двери грузового контейнера. Открыл. Зажег свет. Мрадо различил столик. Три стула. Бутылки на столе. На потолке строительная лампа. Просто. Удобно. Ловко.

Перед тем как шагнуть внутрь, сказал:

— Надеюсь, без палева.

Джеймс смерил его взглядом. Хотел было подколоть, но передумал:

— Само собой. Мы с вами по одним понятиям живем. Действуй незаметно!

Джеймс выдвинул стул. Косуху снимать не стал. Пригласил Мрадо присесть. Рябой встал на шухере у входа. Джеймс сел за стол. Предложил выпить. Плеснул Мрадо вискаря. Обменялись любезностями. Пригубили. Стали молча ждать.

Прошло три минуты.

Мрадо решил: не явится через пять минут, срываюсь.

Перевел взгляд со стакана на Джеймса. Недоуменно приподнял бровь. Джеймс врубился:

— Он с минуты на минуту будет. Мы и не думали тебя задерживать.

Ответ удовлетворительный. Главное, чтоб рассекали, с кем имеют дело.

Через две минуты дверь контейнера распахнулась. На пороге возник Хааконсен, пригнувшись, вошел.

Мрадо встал. Дал краба.

Хааконсен сел на третий стул. Джеймс налил ему виски.

Юнас Хааконсен: шпала высотой метр девяносто пять, а то и выше, волосы забраны в лошадиный хвост, жидкая светлая бороденка. Глаза навыкате, белки с кровавыми прожилками. Косуха с уже знакомыми цветами. На спине «Bandidos МС, Stockholm, Sweden». Выбито во-от такими буквами. Вкруг эмблемы во множестве вышиты мачете. Глаза с безуминкой. Такие же стеклянные, как у некоторых бойцов Аркана. Немигающие, акульи. Как у повернутых на бóшку берсерков. Готовых хоть сейчас ринуться в бой.

Таких пацанов, как Хааконсен, любой нормальный человек обходит за версту. Да что там: полная столовая зэков разом припухнет, стоит такому чуваку повысить голос.

Стянул с себя косуху. Походу, мороз ему был нипочем. Под косуху поддета жилетка. Под жилеткой футболка с длинным рукавом. Знакомая надпись: «We are the people your parents warned you about». Затылок — сплошной портак. Под одной мочкой уха наколоты эсэсовские руны. Под другой — аббревиатура ВМС: «Bandidos Motor Club».

На выпендреж Мрадо было насрать. Но глаза… Сколько же повидали эти глаза! Мрадо знал. Да все знали. Дания. Юному Хааконсену девятнадцать годков. Он тогда заправлял шайкой на юге Копенгагена — грабил почтовые отделения и толкал легкую наркоту. Один случай был громким. Брали почту в центре Скандеборга. Втроем. Нагрянули как раз, когда инкассаторы забирали выручку. Из оружия: дробовик да два топора. Один инкассатор быстро сориентировался. Успел закрыть инкассаторскую сумку. Да только Хааконсен сориентировался еще быстрее: сгреб сумку с инкассатором в придачу — и айда. Где-то по пути