(Joe Alexander Shepherd – Spaces)

Я лежала снегом на подоконнике и была красногрудой птичкой, которая ходила по нему. Семечками, которыми прикармливали снегирей, и восьмилетней Кэт, любовавшейся пернатыми из окошка. Я кружила в одном из миров снежинками. А в другом я плавала тополиным пухом над жарким асфальтом, сбивалась в белые лужицы у бордюров.

Я была и старичком, читавшим газету на лавочке в сквере, и продавщицей, ругающейся с покупателем на кассе. Я распылилась по множеству миров, почти забыла собственное имя, разлетелась по пересечению пространств, как разметенная галактическим ветром волшебная звезда.

Лишь маленькая частица меня все еще висела на Аддаре, приклеилась к нему маленькими лапками, присосалась невидимыми присосками, чтобы следовать за тем, кого я так сильно любила.

Невидимая я сидела на плече у Аида, когда он грустил, плавала над ним, когда он спал. Пропитывалась его грустью, силясь сделать ее чуть светлее и легче, прижималась к его щеке, когда он падал духом.

Пространство звало меня, утягивало прочь, но титаническая воля Леа держала здесь. Ее руки слабели, отрывались от Аддара, но пока в них оставалась хоть капелька силы, я обнимала Санару ежесекундно, не умела отлепить себя от него.

Совсем скоро бороться с судьбой станет невозможно, мне придется уйти. Я забуду собственное имя, стану в одном из далеких миров лампой фонаря, лентой дороги или человеком. Мужчиной, женщиной, ребенком, может, зверьком.

Соскальзывали лапки. Все дальше от любимого, все меньше сил держаться.

Отлепились одна за другой присоски – я буду любить тебя, даже если забуду свое имя.

Полет в никуда.

Но вдруг, неизвестно откуда, прорезал пространство яркий свет. Вскрыл пересечение миров, как консервную банку огненным ножом, и долетел издалека знакомый голос, прозвучавший за сотни световых лет отсюда.

– Леа-а-а-а… Выбираа-а-ай!

Я не верила тому, что происходило – передо мной вращался Куб. Тот самый, подброшенный однажды Аидом в больнице. Вспомнилось разом все, хлынуло внутрь меня, затопило. Я – Леа, Леа, Леа… Не птичка и не снег, меня не зовут Кэти, и я не читаю на лавке газету… Где-то там меня ждет мама, папа и сестра…

В грань Куба я указала тем, что осталось от моих невидимых рук.

Перестал дуть ветер; меня перестало тащить в неизвестном направлении. Все померкло.

Леа.

(Voces8 – Shore, Ryan, Enya, Ryan: May it be [Arr. M. Sheeran])

Я стояла посреди залитой солнцем комнаты. Своей комнаты.

Сегодня у меня день рождения, мне исполняется двадцать один. Я помнила, что поднялась с постели недавно, потому как, наблюдая за Элементалами, поздно легла накануне. Скоро позвонит мама.

А еще я помнила, что совсем недавно была Новой. Что вынырнула из совершенно другой, очень насыщенной событиями жизни, в которой я умела столько, что от обилия моих талантов поперхнулись бы авторы фэнтезийных романов. Полеты, исследования морских глубин, украденная королевская корона – я помнила все.

Включая Аида.

А теперь стояла здесь и больше не понимала, кто я – прежняя Леа? Или не совсем?

Одно знала наверняка – Санара подарил мне еще один шанс. Непостижимым образом, из последних сил.

Теперь я здесь.

«Где?»

В старом прошлом? Или же другом, измененном?

– …ты знаешь, что ему выдали премию? Он говорит, что приготовил тебе какой-то «супер» подарок, но даже мне не сказал какой, не спрашивай…

Я уже слышала эти слова, проживала их прежде. Дальше разговор пойдет про коржи, торт, ягоды, пропитку. Про то, что Иттан очень красивый остров. Но что ждет меня на самом деле? Подсядет ли снова ко мне на лавочку возле цветочного магазина Верховный Судья. Я зашла на круг или же выбралась в чудесную реальность, что все проблемы остались позади?

– …Крем для коржей и пропитку я уже сварила. Судя по запаху, все получилось отлично… Леа, ты на морском будешь в полвторого? Без опозданий?

Я мычала в трубку совсем как в тот раз, в первый.

И понимала, чтобы все прояснить, мне очень нужно бежать в Клео.

Аид ведь… меня помнит? Ведь я не могла сердцем выбрать ту ветку, где он обо мне позабыл?

Три часа пополудни.

Иттан оказался прекрасен. Ветреный, дикий остров с золотыми пляжами, воистину роскошная вилла, удивительной красоты тихая витая беседка.

И все родные в сборе. Улыбчивый отец, купивший мне на всю зарплату дорогой набор «исследователя», беспечно щебечущая мама, сестра, Данка, которая сегодня не поранила ноготь.

Аид не пришел.

Ни к цветочному магазину, ни позже.

Не совершил этим утром аварийную посадку на воду, угодив в грозовой фронт, аэролет, не попали в больницу родители. Все живы, здоровы. Я проживала свой день рождения по идеальному сценарию, и часть меня была счастлива.

А другая часть, увы, задумчива и очень печальна.

Санара не пришел… Возможно, здесь он обо мне даже не знал.

Я поддерживала разговор с любимыми по мере сил, ела салат, наблюдала за перемазанной радостной Данкиной мордашкой. За деловитой Герой, расслабленным отцом, довольной мамой. Спросила вдруг невпопад:

– Мам, а у тебя есть знакомый по имени Майрон? – Подсела на перила голодная чайка, и мне вспомнилась другая – удивленная, сидящая на Сиреневых скалах, когда я сиганула с балкона вниз.

– Майрон? Дай подумать. Был в детстве знакомый мальчишка, в деревне у бабушки Глаи, ты ее не помнишь. И я его уж лет тридцать как не видела…

– Красивый он был?

– Симпатичный. Теперь уж и лицо в памяти стерлось.

Наверное, он ей нравился, раз в другой ветке она назвала его именем сына.

– Дочь, знаешь, что еще есть в твоем новом наборе? – похвастал отец. – Инфравизор! Это он стоил половину всей суммы. Я гонялся за этим чемоданчиком два месяца. Два! Все затем, чтобы ты могла их увидеть по-новому, своих Элементалов…

Он очень гордился собой. Знал, что угодил, не понимал только, что угодил старой Леа, что перед ним сидела странная задумчивая особа, запутавшаяся в том, кто она теперь.

– Классно, а?

– Классно. Пап, а как зовут придворного Чародея?

Поперхнулась даже Гера.

– Чародея? – отец отложил горячее еще мясо гриль, которое сам только что приготовил. – Не помню. А с каких пор ты интересуешься дворцовыми делами?

– Да я… просто.

Они приписывали мою задумчивость и прострацию смене глобальных периодов жизни – была ребенком, студенткой, а стала взрослой девушкой. Свободной, самостоятельно принимающей решения. Конечно, это в некоторой степени тяжесть, потому что ответственность.