Вольпе, родом из Виченцы. В составе посольства оказались его родственники: брат Карло и племянник Антон Джислярди. Этот Вольпе и был тем московским денежником, которого в русской столице знали под именем Ивана Фрязина. Он имел влияние при московском дворе, и послы папы надеялись на его помощь в порученном им деле.

Ивану III понравилась идея брака с византийской принцессой. Этот брак делал бы Москву наследницей Византии, укрепил бы московского князя в борьбе за централизацию страны и поднял бы его» авторитет на международной арене. И хотя решение о женитьбе на Зое Палеолог стоило, видимо, некоторой борьбы с группой бояр и духовенства, недовольных сближением с «латинянами», Иван отпра-еил в Рим свое посольство, чтобы посмотреть невесту и сообщить о согласии.

Для этой деликатной миссии был выбран Иван Фрязин-Вольпе. Поручение великого князя открывало ему путь для блестящей карьеры в Москве.

Вольпе съездил в Рим и привез князю предложение папы прислать за невестой представительное боярское посольство. В январе 1472 года новое посольство, и с ним, конечно, Иван Фрязин, едет в Рим. В дороге узнали, что папа умер, пришлось вычищать и исправлять имя в грамотах, которые везли послы. Но вот, наконец, в мае 1472 года послы в Риме. Новый папа Сикст IV принимает их, и бояре дарят ему от имени великого князя-жениха шубу и 70 соболей. В присутствии послов - неаполитанского, феррарского, венецианского, миланского, флорентийского - папа выражает удовлетворение, что московский князь браком с Зоей Палеолог показал свое уважение к католичеству. Ее же он называл «дочерью апостольского престола». Папа явно делал вид, что Москва принимает унию Флорентийского собора об объединении церквей. Но русский князь и не думал об этой унии, которая поставила бы русскую церковь в зависимость от папы.

1 октября 1472 года, с утра благословив знамена крестоносцев, собиравшихся в поход против турецкого султана, а потом посетив церемонию отправки галер на ту же войну, папа Сикст IV отправился в ватиканскую базилику Петра и Павла, где должен был заочно венчать Зою и Ивана. Не обошлось без неприятных мелочей - у Вольпе не оказалось кольца для невесты, он отговорился тем, что этот обычай на Руси не принят. На следующий день раздраженный папа жаловался в консистории на Вольпе и говорил о его ненадежности как проводника римской политики в Москве. Но невесту он обласкал, снабдил ее деньгами и рекомендательными письмами и в сопровождении пышной свиты отправил в путь. Знаменитым банкирам-правителям Флоренции Медичи было послано распоряжение выдать принцессе из хранившихся у них папских средств 4 тысячи дукатов. В этом платежном поручении Зоя называлась «королевой русской».

Путь Зои лежал через Сиену, Флоренцию, Болонью - всюду пышные приемы, всюду она появляется, сверкая камнями и золотом, всюду самые знатные юноши добиваются чести держать ее лошадь во время торжественных въездов в город. В родном городе Вольпе Виченце ее ждал особенно пышный прием и ослепительные празднества. Затем через снежные Альпы на Аугсбург, а потом в Нюренберг. На всем пути Вольпе создает вокруг будущей великой княгини, а заодно и вокруг себя соответствующую атмосферу. В Виченце Вольпе знают как «секретаря и казначея московского короля». В Нюрнберге Зою чтут как будущую жену могущественного московского правителя, на голову которого, вместе с Зоей, папский легат должен возложить корону.

Затем - ганзейский Любек. Здесь Зою величают «дочерью византийского императора». После Любека - путешествие морем в Ревель. И наконец, Дерпт, где ее встречает посланный Иваном III боярин. Чем ближе к Москве, тем больше умная Зоя - на Руси ее будут звать Софьей - забывает свое католическое прошлое и ведет себя как истинная дочь православия. И вот ее возок въезжает в Москву, убеленную первым ноябрьским снегом. В Кремле ее благословляет митрополит, и, наконец, она видит своего мужа, того самого Ивана, от чьего грозного взгляда, как рассказывали, «женщины падают в обморок».

Сыграли новую свадьбу по-русски, и все вроде бы вошло в колею. Но Ивану III предстояло платить по политическим векселям. С Зоей-Софьей прибыл папский легат и потребовал той самой платы за принцессу, которой ждал папа - каких-либо уступок в пользу западной церкви в религиозной политике Москвы. Еще при въезде в Москву он пытался поднять латинский крест, но его принудили не делать этого. Легату устроили диспут с православным духовенством, и он потерпел поражение, был сокрушен «страстным говорением» русских духовных чинов. Через 11 недель он уехал ни с чем, увезя только богатые княжеские подарки.

Но неожиданно Ивана Фрязина, который мог ждать от князя только милостей за удачно выполненное деликатнейшее поручение, того самого Фрязина-Вольпе, который так долго работал монетчиком и проявил себя искусным дипломатом, постиг гнев самого Ивана III. В декабре 1472 года или в январе 1473 года его в оковах ссылают в Коломну, а дом его предают разграблению. Джан Баггиста дела Вольпе потерпел в Москве полный жизненный крах. В чем тут дело? Сохранился замечательный нумизматический памятник этих лет, связанный и с Иваном Фрязином, и с Зоей-Софьей Палеолог, и с Иваном Васильевичем - великим князем Московским и с его сыном от первого брака, объявленным наследником, Иваном Ивановичем «Молодым». Эта единственная в своем роде золотая монета, уникум, хранящийся в Эрмитаже, выбита от имени этих двух князей. Оба названы великими князьями. Так величать Ивана Ивановича стали только после 1471 года. Видимо, перед новым браком, чтобы успокоить противников этого союза, Иван III объявил своего сына от покойной великой княгини Марии Тверской официальным наследником. А золотой был отчеканен в честь и в память этого события, как подтверждение и прокламация княжеского указа. Так делали еще римские кесари, так делали арабские халифы - на монетах объявляли имя своего наследника, подтверждали и закрепляли его права.

Чеканить этот золотой было поручено Ивану Фрязину. Вот его знак на монете - маленькая буква i, незаметная, но увиденная нумизматами. Когда же он ее чеканил? Великим князем Ивана Ивановича стали называть только в 1471 году. А уже в январе 1472 года Иван Фрязин уехал в Рим. Вернулся он в Москву в ноябре того же года, а через несколько недель был сослан.

Наверное, золотая монета была отчеканена в 1471 году. В 1472 году после возвращения из Рима у Ивана-Вольпе не было времени, да и суета, связанная с женитьбой князя, вряд ли позволила бы ему сделать тонкие и сложные штемпеля и оборудовать приспособления для чеканки круглых, правильной формы золотых монет, которых раньше денежное дело на Руси не знало. К тому же после приезда Зои-