XIV - XV веков рубль приравнивался к 200 деньгам, одна деньга - к двум полуденьгам и к какому-то количеству пулов - медных монет. Шесть денег составляли алтын. Алтын, деньга и пуло - названия, заимствованные из татарской денежной системы: деньга от «даника», алтын от «алтуна» - золотоордынского динара, пуло от «пула» - медной золотоордынской монеты. Но система рубля, равного 200 деньгам, и весовые нормы монет самостоятельны в русской денежно-весовой системе, восходят к древности и были независимы от татарского денежного дела. Считали, что татарские элементы, подражания золото-ордынскому дирхему на русских монетах - это как бы способ «приладить» русские монеты к золотоордынскому денежному обращению, чтобы русские монеты ходили наряду с татарскими. Полагали также, что на русских монетах потому изображали подражания золотоордынским, что ими платили дань татарам. Думали, кроме того, что если вся система номиналов татарская, способ чеканки тоже золотоордынский, то и сама организация денежного дела берет начало из Орды. Другими словами, русские должны были благодарить Орду, что она устроила на Руси денежное дело.

Русские деньги XV века: 1 - новгородская, 2 - псковская, 3 - 5 - тверские, 6 - московская. Монеты отразили раздробленность Руси.

Все обстоит как раз наоборот. Вопреки, а не благодаря татарам было восстановлено при Дмитрии Донском денежное дело: ордынский «выход» шел в виде слитков, а не монет - их не находят совсем на территории Золотой Орды; ордынские монеты не обращались на территории главных центральных земель Руси, и русским монетам не нужно было «подлаживаться» под ордынские, потому что обращались они вместе только в окраинных пограничных районах. Ордынский элемент на русских деньгах не был следствием экономической зависимости русской чеканки от ордынской. Он выражал политическую зависимость от Орды. И хотя некоторые названия денежных единиц действительно ордынские, их соотношение с главной единицей - рублем (кстати, название рубль из ордынской денежной системы никак не выводится) - собственно русское, оригинальное. Для платежа дани татарам была учреждена на Руси жесткая система сбора серебра. Младшие князья обязаны были поставлять его великому князю, и тот отправлял «выход» в Орду. Эта централизация и строгий учет драгоценного металла создали благоприятные условия для начала денежного дела. Мало было серебра, его явно не хватало, его выкачивал жестокий поработитель, но его запасы все же имелись и были централизованы в казне и сокровищницах князей. Потому-то и смог Дмитрий Донской воспользоваться благоприятной обстановкой после Куликовской победы и начать собственную чеканку.

Но тут заговорили местническое честолюбие, политические претензии и жажда показать свои владельческие права десятка других князей, великих и малых. Вся первая половина XV века - это история централизации Русского государства вокруг Москвы. Одновременно идет централизация денежного дела в Москве, постепенно затухает местная чеканка. Процесс этот шел медленно, часто поворачивал вспять. В 1420 - 1440-х годах разгорелась феодальная борьба между Московским князем Василием II Темным и его соперниками - Галицкими князьями Юрием и Дмитрием Шемякой. Монеты тоже показывают эту борьбу и ярче всего монеты Дмитрия Шемяки, занявшего в 1446 г. Москву и отчеканившего великокняжеские монеты со своим именем. Только при Иване III было окончательно запрещено «деньги делать по уделам».

ДЕНЕЖНЫЙ МАСТЕР ИВАН ФРЯЗИН И ОДНА РЕДКАЯ ЗОЛОТАЯ МОНЕТА ЭРМИТАЖА

Побывавший в России в первой четверти XVI века австрийский посол барон Герберштейн писал: «Едва есть сто лет, как в Московии стали употреблять серебряную монету, особенно чеканенную дома». Чеканенную дома? Что имел он в виду?

Разъяснение можно найти в другом источнике - завещании великого князя Ивана III. В нем говорится: «А деньги велит делать сын мой Василий на Москве и в Твери, как было при мне. А откуп ведает сын мой Василий, а в откуп у него мои дети Юрий с братьями не вступаются». Во-первых, здесь говорится о достигнутой при Иване III централизации денежного дела - все оно поручается Василию, наследнику великого князя. Во-вторых, источник свидетельствует о том, что в Московском государстве при Иване III был откуп монетного дела - получали частные лица у великого князя за определенную плату право чеканить монету и извлекать из этого доход. Конечно, эта чеканка велась под строгим наблюдением влаетей, но все же денежники изготавливали монету не на княжеском монетном дворе, а «дома».

В 1460-х годах в Москве работал один такой денежник-откупщик Иван Фрязин. Фрязином могли звать только иностранца. Действительно, он был итальянец, но достаточно долго жил в России, чтобы не только хорошо говорить по-русски, но и знать все тайны политической жизни Москвы, все «ходы и выходы» во дворце великого князя. Ивану Фрязину доводилось ссуживать деньгами бояр и князей под приличные заклады.

С денежником Иваном Фрязином связана интереснейшая страница русской истории и одна уникальная золотая монета, хранящаяся в Эрмитаже.

Золотая монета Ивана III и его сына Ивана Ивановича «Молодого». Эта золотая монета была отчеканена по образцу «угорских» дукатов, видимо, итальянским мастером на московской службе Иваном Фрязином.

После падения Византии брат последнего императора, деспот Морей Фома, захватив на всякий случай священную реликвию - голову апостола Андрея, прибыл в Италию. Его дети, последние Палеоло-ги, обосновались в Риме под покровительством папы и под наблюдением кардинала Виссариона - ярого приверженца так называемой Флорентийской унии 1439 года, которая провозгласила объединение православной и католической церквей под главенством Рима. Принцесса Зоя стала невестой «номер один» в тогдашней Европе. За нее дважды сватался кипрский король Яков II Лузиньян, но Зоя не стала новой Венерой Кипридой. Она вышла замуж за одного итальянского герцога, но вскоре то ли овдовела, то ли разошлась. К 1469 году она снова была невестой.

Европа искала в те годы средства для борьбы с Турцией, угрожавшей итальянской торговле и дунайским государствам. Строились новые планы объединения церквей под эгидой Рима. Провозглашен был очередной крестовый поход против «неверных». В этих военных и дипломатических планах важную роль отводили нрвому браку Зои Палеолог, на этот раз с далеким северным князем - Иваном Васильевичем Московским. Этим хотели привлечь Русь к унии церквей и антитурецкой борьбе.

В 1469 году из Рима было направлено посольство в Москву с предложением князю Ивану жениться на Зое. Один из инициаторов этого брака кардинал Виссарион, расхваливая «товар» и явно греша против истины, писал, что за Зою сватались и король французский, и герцог миланский, но Зоя не хочет «латинства», т. е. католичества. Посольство остановилось в Москве у некоего Джана Баггисты дела