– Мне никогда не нравилось мое имя, – продолжила миссис Чемберс. – Жаклин… Слишком уж мило звучит. Я предпочитала свое второе имя, Робин. Видите ли, моего отца тоже так звали, и мне нравится, что у нас есть что-то общее. Это помогало чувствовать с ним связь, особенно когда его не стало. И наша фамилия была Фрост. Откуда взялось имя Джек Фрост, Ледяной Джек, я понятия не имею. Странное случайное совпадение. Видимо, прозвище родилось, потому что люди думали, что разбойник нашел смерть в самую морозную ночь. – Она сухо улыбнулась. – Так что да. Я – Жаклин Фрост, Жаклин Чемберс, Джек Фрост. Робин с большой дороги. Не разбойник – разбойница.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. МАДАМ ДИВИНА

Предсказательнице было не по себе, и она уже два дня, с самого прибытия в Глухомань, не могла отделаться от этого чувства. Это было не физическое недомогание сродни зубной боли или подташниванию – скорее смутная душевная тревога, нарастающая словно туча.

Хрустальный шар вел себя странно. Поначалу гадалка думала, что ей кажется. Уговаривала себя, что все дело в ее собственных руках – это из-за них шар кажется то слишком горячим, то слишком холодным. В конце концов, здесь стоят редкостные холода. Однако на следующий день после приезда, ровно перед первым сеансом предсказаний, шар соскочил с золоченой подставки и покатился по столу.

– А ну-ка назад! – сердито пробормотала она. Но шар скользил по бархатной скатерти и уворачивался. Он кружил по столу, меняя направление всякий раз, когда гадалка думала, что вот-вот его схватит, и даже подкатывался к краю, словно угрожая упасть на пол и разбиться.

– Мы оба знаем, что ты этого не сделаешь, – упрекнула его мадам Дивина, но, хоть и не показала виду, сердце у нее екнуло. Наконец ей удалось поймать шар – благодаря уловке: она отвернулась, словно он ее не волнует, а потом, быстро накинув на гладкую поверхность черный шелковый шарф, схватила беглеца. Шару это не понравилось, и он сделался таким холодным, что у мадам Дивины даже сквозь шарф заледенели пальцы. Она решила запереть шар в дорожном футляре и потерла руки, пытаясь их согреть. Первого посетителя она приняла с двадцатиминутной задержкой, однако строптивый шар надо было проучить. И после этого он действительно вел себя прилично, разве что изредка, в перерывах между посетителями, наполнялся хмурым серым туманом.

Но сегодня, на третье и последнее утро в Глухомани, шар отказался сотрудничать. Проснувшись, мадам Дивина обнаружила, что он сделался угрюмо-черным, и пришлось отменить несколько утренних сеансов; на этом гадалка потеряла несколько серебряных монет, что изрядно ее разозлило. Наконец она села за стол и со вздохом сложила руки.

– Ну ладно, – сказала она. – Давай начистоту. Ты мне что-то не хочешь показывать, да?

Шар по-прежнему упрямо чернел, но в глубине мелькнуло несколько серых завитков. Он слушал.

– Мне это тоже не по нраву, – продолжила мадам Дивина, чуть смягчившись. – Но ты знаешь мои правила.

На самом деле правило было всего одно. Очень простое правило, которому следовала еще ее мать, тоже предсказательница: не сообщать клиентам дурные вести. Да, предупреждать было можно. Осторожно намекать, что стоит избегать определенного маршрута или определенного человека, или в определенный день соблюдать осторожность… но тут требовался особый подход. За годы прорицаний мадам Дивина в совершенстве освоила этот навык. Им владели все лучшие гадалки. Люди хотят, чтобы их заинтриговали, а не запугали. Раздразнили, а не заставили ужаснуться. Способность заглядывать в будущее – привилегия, к которой мадам Дивина относилась со всей серьезностью. К тому же довольные клиенты рассказывали о ней знакомым, а те своим знакомым, и поток посетителей не иссякал. Это был хороший промысел, простой и необременительный. Он позволял заработать на хлеб с маслом и обеспечивал мадам Дивине безбедный образ жизни, к которому она привыкла.

По ее опыту, людей интересовали две вещи: любовь и деньги. И мадам Дивина с радостью высматривала в чужом будущем и то и другое. Даже если это будущее не сулило ни любви, ни денег, она ухитрялась убедить клиентов, что впереди их все равно ждет нечто приятное, или напоминала о том, что у них уже было: крепкое здоровье, новый ребенок в семье, удачно подвернувшаяся работа. Она заставляла людей испытывать благодарность. Она делала их счастливыми.

Хрустальный шар всего несколько раз показывал смерть. В последний раз это была смерть глубокого старика, отца одной из ее клиенток. Та знала, что дни отца сочтены, и хотела убедиться, что деньги он завещает именно ей, а не ее сестре. Мадам Дивина, увидев, что ни одна из дочерей не получит ни гроша, с огромным удовольствием сообщила клиентке, что ей воздастся по заслугам. Посетительница ушла окрыленная, а гадалка порадовалась, что не солгала.

Другие смерти тоже были ожидаемыми: речь шла о больных или пожилых, чей уход ни для кого не стал бы потрясением, и мадам Дивина не видела нужды сообщать их близким очевидные печальные прогнозы. Вместо этого она говорила о переменах и о новых страницах, открывающихся в жизни. Она сосредоточивалась исключительно на хорошем, и до сего момента правило себя оправдывало.

– Ну так вперед, – сказала она, обращаясь к мрачному шару. – Что бы там ни было, нет смысла от меня это скрывать.

Туман внутри шара закрутился и из черного сделался свинцово-серым. В нем вихрем понеслись снежные хлопья. Дивина нахмурилась. Легкий снег шел с самого ее приезда в Глухомань, но шар показывал настоящую пургу, грозную и суровую. А потом в снежной круговерти появилась темная фигура. Кто-то мчался на лошади по заметенной дороге.

– Надвигается буря, – пробормотала Дивина и придвинулась ближе к гладкой поверхности. В шаре прояснилось, и на миг она подумала, что видение подошло к концу, но тут внутри появилась новая картинка. Шар снизу доверху наполнился водой, такой холодной, что в ней плавали осколки льда. И вдруг из глубины возникла рука и синими от холода пальцами ударилась о стекло.

Мадам Дивина вскрикнула и отшатнулась.

Рука стукнула по стеклу раз, другой, потом замерла и исчезла. Шар снова стал прозрачным и больше ничего не показывал, но предсказательница знала, что увидела. Кто-то утонет. Вопрос в том, кто.

Весь день ее не отпускал страх. Она раздумывала даже, не стоит ли собрать вещи и уехать, пока не стемнело. Однако у нее были посетители, у посетителей – надежды, а мадам Дивина не привыкла подводить людей.

Так что она, на сей раз без всякого желания, надела серебряные кольца и браслеты, облачилась в бархат и перевязала роскошные темные волосы шарфом. Ни в чем из этого не было необходимости, но мадам Дивина знала, чего ждут люди. Для создания особой атмосферы нужно было выглядеть подобающе, пусть даже она втайне и хочет укутаться в плед и надеть тапочки.

Они пришли вместе, две девушки. Одна чуть помладше: у нее были по-детски распахнутые голубые глаза и самые прелестные золотые локоны из всех, что когда-нибудь встречались мадам Дивине. Другая на год-два старше, с серьезными темными глазами и волосами цвета меди. Они сказали, что служат в Поместье Эхо. Мадам Дивина хорошо изучила здешних служанок, приходивших к ней каждый год: обычные девушки, часто совсем юные, полные стремлений и мечтаний.