– Подожди минутку, – попросила я. – Дети хотят с тобой попрощаться.

Он удивленно сдвинул брови.

– Ну да, папа скоро приедет за нами, – пояснила Роми.

Василий отшатнулся, его лицо замкнулось. Как будто он от полного счастья переместился в зону мучительной боли. Что с ним такое?

– Ты продолжишь учить нас русскому, когда мы на следующей неделе опять будем жить здесь? – спросила дочка.

Он с усилием сглотнул слюну и постарался заговорить.

– Niet, solnyshko, – ответил он, назвав ее тем же ласковым словом, что и Маша. – Когда вы вернетесь, я уже улечу.

Уже?

– Почему? Разве ты не остаешься здесь?

– Нет… я улетаю в Сингапур, я тебе уже объяснял, что живу там.

– Маме будет плохо без тебя. Но ты же еще приедешь?

Василий оставил ее вопрос без ответа. Она бросилась к нему, принялась целовать, изо всех сил цеплялась за него. Он ласково погладил ее по волосам, усердно стараясь не встречаться со мной взглядом, а потом переключил внимание на Алекса:

– Zabot’sia o mame, beregi mamu!

Я, естественно, ничего не поняла, но серьезность сына наводила на мысль, что Василий говорит обо мне, к тому же мне было знакомо русское слово мама.

– Dayu slovo, Vassia.

Скрепя сердце Роми отпустила Василия. Он сел в машину, надел темные очки, закрыл дверцу. Он снова забаррикадировался. Помахав детям в последний раз, он вымученно улыбнулся им и тронулся с места. Роми посылала ему воздушные поцелуи, пока внедорожник не скрылся.

– Я буду скучать по нему. – Ее голос дрожал.

Дочка прижалась ко мне.

– Я знаю, птичка… я тоже. Алекс, что он тебе сказал?

– Попросил заботиться о тебе, он хочет, чтобы я тебя берег.

– Ты и так уже это делаешь, родной мой.

Я обняла сына и держала его крепко-крепко, чтобы не расклеиться. Василий не ответил Роми, потому что не хотел ее огорчать, но мне вдруг все стало ясно. Только что я отдала себе отчет в главном смысле продажи «Дачи». Он продал мне гостиницу, чтобы разорвать все связи с ней. Он никогда не вернется. Ничто больше не держало его здесь, у него не осталось никаких причин для возвращения. Он избавился раз и навсегда от всего, что его мучило. Освободился. Потому что «Дача» наверняка его мучила, угнетала так или иначе, раз он принял такое решение. Скоро он окончательно распрощается с ней. И окончательно распрощается со мной. Через несколько дней он уедет, и я буду твердо знать, что больше никогда его не увижу.

Днем благодаря работе я не слишком активно пережевывала свои грустные мысли. Еще немного, и я бы забыла, что у нас сейчас пик сезона и надвигаются длинные выходные по случаю 15 августа[8]. Впрочем, на наших клиентов можно было положиться – они не преминули мне об этом напомнить, и я мысленно поблагодарила их за то, что теперь моя голова оказалась забита повседневными хлопотами.

Самюэль приехал около шести. Дети ожидали его на ресепшене, рядом со мной. Он был не в рабочей одежде, но все равно не вошел в холл. В последние недели он здесь не появлялся. Раньше такого не бывало, мы встречались гораздо чаще. Дети побежали к нему, Роми с криками восторга повисла у него на шее. Я взяла их сумки и спокойно подошла. Самюэль сразу же спустился по ступенькам крыльца с Роми на руках, как будто подчеркивал, что ноги его в отеле не будет.

– Здравствуй, – сказала я.

– Здравствуй, Эрмина.

Он тоже прятал глаза за темными очками. Однако пятнадцать лет совместной жизни помогли мне прочесть его настроение по лицу. И я поняла, что он нервничает. Поставив Роми на землю, Самюэль попросил детей забрать у меня вещи и отнести в пикап.

– Как прошла неделя?

Он говорил сухо, торопливо, показывая, что не намерен тратить время.

– Прекрасно. Правда, они немного устали, поздно ложились из-за большого летнего праздника.

Из безразличного его лицо сделалось злым.

– Похоже, в этом году он особенно удался, – колко и язвительно заметил он. – Вчера в полдень в «Кафе у почты» только его и обсуждали.

Откуда такая агрессивность? После нашего расставания он на этих праздниках не появлялся. В этом году у меня было еще меньше оснований приглашать его. Может, Самюэль услышал пересуды обо мне и о Василии? Было бы о чем судачить… Мне тут же пришел на ум его скорый отъезд, и я отвела глаза, чтобы скрыть тоску, но быстро взяла себя в руки.

– Клиенты и приглашенные были в восторге, а это главное. У нас все получилось, хоть и без Джо и Маши.

– Но их сын все еще здесь.

Это было утверждение. Я приподняла брови.

– Да, он пробудет еще несколько дней. Кстати, не удивляйся, если Роми заговорит по-русски. Она воспользовалась приездом Василия, чтобы продолжить занятия.

– Ты о чем? – едва не заорал Самюэль.

Он был вне себя.

– Чем это тебе мешает?

Он старательно подышал, чтобы успокоиться.

– Ничем. Абсолютно ничем. Ладно, если ты закончила свой отчет, попрощайся с детьми, поскольку я тороплюсь.

Я дошла с ним до автомобиля, не пытаясь анализировать его настроение. Долго целовала и обнимала Алекса и Роми, мне не хотелось их отпускать, мне было страшно оставаться без них. Они привязывали меня к реальной жизни, моей жизни, к тому, за что я сражалась.

– До следующей недели, – все же попрощалась я и собралась уходить.

Я не была уверена в том, что сейчас не заплачу, и совершенно не хотела грузить их своей обостренной сентиментальностью, необъяснимой для меня самой. Самюэль велел им садиться в пикап. Они усердно махали мне в окно. Я улыбалась им, как могла. Открывая дверь у водительского сиденья, их отец застыл на месте и уставился на дорогу, ведущую к «Даче». По ней ехала машина Джо. Самюэль, естественно, догадался, что это Василий. Он замешкался, не сел за руль. Самюэль столько слышал о Василии, что ему, надо полагать, было любопытно узнать, как он выглядит. Василий припарковался напротив и неторопливо вылез из внедорожника, а я стояла в стороне. Они сделали несколько шагов навстречу друг другу, вроде бы собираясь поздороваться. Однако остановились на некотором расстоянии. Это было странно. Несколько секунд, пока они всматривались друг в друга, как бы проверяя, кто не выдержит первым, превратились для меня в вечность. От них исходило необъяснимое напряжение. Потом они одновременно отвернулись. Василий пересек двор, не обращая на меня никакого внимания, а Самюэль сел в свой автомобиль и уехал. Что это сейчас было? Откуда такая враждебность?

Я не мешкая направилась к «Даче», твердо намереваясь все выяснить. Василий стоял в кабинете, опершись о стол, тяжело дыша и играя желваками. Мне показалось, что еще немного – и он начнет крушить все вокруг.